Георгий Почепцов, Rezonans.kz
Человечество живет и движется не линейно, а разрывами (скачками). Причем, интересно, что новый этап не отменяет старый, а трансформирует его, подключая новые типы производств. Человечество все время меняется, даже странно, как ему удается сохранять в себе столько примет прошлого. Но определенные этапы развития человечества формируют его сильнее.
Таким первым этапом была неолитическая революция, изменившая мир, когда человечество ушло на несколько шагов от страхов выживания, а человек перестал быть охотником-собирателем диких плодов. Аграрная (неолитическая) революция впервые создала избыток продуктов питания, что позволило в результате создать сложные иерархические общества, которые привели к появлению “послушного человека”, поскольку большие массивы людей требуют одинакового поведения, как и сохранение больших объемов продуктов.
Дж. Даймонд увидел в этом решении минус, поскольку в результате этого человечество пошло по пути увеличения своей численности, что является проблемой вплоть до сегодняшнего дня. Кстати, коронавирус “бьет” именно по численности.
Вывод, который потом будет повторяться во всех революциях, таков: создается новый типаж человека и новый тип “энергетики” человечества, который “питает” новую эпоху.
Именно это время привело к возникновению больших богов, которые были всевидящими и всезнающими, чтобы страх перед ними нормировал поведение. Исследования показали, что большие боги приходят после появления живущих в одном месте больших массивов людей, а не наоборот. Боги смогли упорядочить поведение, борясь с его экстремальными для общества моделями.
Усложнившаяся тогда социальная жизнь потребовала богов как “операторов” правильного поведения. И долгие годы цари и короли были “помазанниками божьими”, чем их власть стабилизировалась, поскольку божественное нельзя отменить мирским.
Сегодня, когда общество вновь усложнилось и увеличилось, на смену богам приходит Большой Брат (см. детальное обсуждение этих проблем [1 – 10]). Уйгуры в Китае – это первый яркий пример такого контроля, когда людей вообще поместили в отдельный анклав, для облегчения того, что получило название “перевоспитания”. Но разнообразные технологии систем слежения стали сегодня приметой любого развитого государства.
На очередном переходе индустриальная революция также создала и свою “энергетику”, и своего человека, способного ею управлять. Паровые машины увеличили скорость передвижения, телеграф – скорость передачи информации. В результате мир впервые стал “сжиматься” в единое пространство. Возникло стандартизированное производство одинаковых объектов: от ножей до машин, которые ничем не отличались друг от друга. Только одинаковое можно производить в больших количествах.
Советский Союз “перековывал” в индустриального человека сельского труженика, работавшего без перерывов от зари до зари. Британская промышленная революция занималась тем же, тогда впервые появилось разделение на рабочее и свободное время, чего никогда не было у крестьянина. Новый тип рабочего не мог долго концентрировать внимание, как это требовалось для работы. Тогда Британия стала ввозить чай, чтобы помешать бывшему крестьянину засыпать у станка. По улицам в тачках возили джин, чтобы можно было снять таким образом рабочее напряжение. Так создавался рабочий человек. Индустриальная революция породила гигантские производства, затмившие все, что было до этого.
Информационная революция в результате тоже дала аналог гигантов индустриальной революции. Это Фейсбук, Гугл или Амазон, для которых потребовался тоже свой типаж человека. Происходит одновременная трансформация продукта и человека. Индустриальный человек, ставший реально придатком к машине, теперь стал информационным. Теперь он стал частью соцсетей, где бродят гремучие смеси фейков и правды. Пользователь стал производить информацию, на эксплуатации которой и построена капитализация, например, Фейсбука. Так личная информация пользователей стала нефтью из прошлой эпохи.
Возникшие информационные потоки получили бесконечное число входов и выходов. Если индустриальная революция создала печатную книгу, где был один автор и множество читателей, то информационная революция создала множество авторов и еще большее количество читателей.
Возможность говорения для всех заглушила большую часть информации. Отдельный пользователь не в состоянии слышать всех, поскольку их слишком много. Это возможно делать только технически, когда бизнес или разведка заняты “измерением тональности” этих разговоров. Статистика заменила содержание, поскольку это говорение сразу всех. Есть отдельные такие проекты для стран, есть для всего мира.
К. Леетару ведет такой проект для всего мира (https://www.gdeltproject.org/). Исходно его интересовали протестные настроения [11]. Проект Нарваль, идеи которого потом на более высоком уровне Cambridge Analytica повторила на выборах Трампа, впервые был использован на выборах Обамы [12 – 15]. Автоматический анализ мнений в соцсетях интересует ЦРУ и родственные организации [16 – 17]. Причем, для них важно не просто положительное или отрицательное отношение, а кого именно оно касается (политическая партия, лидер) и в каком аспекте (новая политика правительства, характеристика лидера).
Четыре анализируемые революции, которые прошло человечество, имеют как общие, так и различные черты.
Однако механизмы из “чужой” революции (будущей или прошлой) представлены в каждой, хотя бы в зачаточном состоянии. Только всякий раз на первое место выходит новый механизм, с помощью которого начинают производится нужный данной эпохе продукт. Сказки у костра сегодня стали Голливудом. Функция та же, но масштабы другие.
Причем существующая элита должна потесниться, чтобы впустить в свое число новые типажи “производителей”, на которых теперь держится мир. Кузнецы были элитой аграрного общества, потом их вытеснили создатели машин, которые могли теперь делать их работу.
Виртуальная революция базируется на механизмах фантазии/фантастики, которые имеют и чисто экономическое применение в виде инноваций в экономике. Сегодняшнее индустриальное производство базируется на инновациях, то есть фантазия (виртуальность) стала работать в сфере экономики.
Будущее, отсутствующее сегодня в реальности, но существующее в разных вариантах в головах, активно используется именно с помощью таких механизмов. Например, американская армия имеет командование будущего, задачей которого является ускоренная трансформация армии, поскольку ее главные противники (Россия и Китай) хорошо изучили ее нынешние возможности. Бизнес заказывает фантастам видение будущего, чтобы оказаться готовым к производству инновационных продуктов.
Население готовится к будущему с помощью телесериалов, позволяющих обыграть возникающие проблемы заранее. Телесериалы позволяют обсудить в массовом сознании критические точки будущих технологий, например, взаимоотношение людей и неотличимых от них роботов (“Мир дикого Запада”), общества слежения, где индивид не может уклониться от государева ока (большое число сериалов), альтернативные варианты развития реальной истории и т.д.
Виртуальная революция разорвала связь с действительностью, которая была характерной для информационной революции. Правда легко становилась ложью, а ложь – правдой. В индустриальное время в этом специализировалась пропаганда. Правда, ее продукция доказывала, что она якобы и есть реальность. В виртуальную эпоху никто об этом даже не задумывается, поскольку все заняты производством инореальности.
М. Кашулинский, например, говорит: “Сейчас распространителем информации, так же, как и получателем, может быть любой, а социальные платформы (“Твиттер”, “Фейсбук” и так далее), позволяют разносить эту информацию, то есть вещать ее на миллионную аудиторию. И при этом вся информация, которую мы видим на смартфоне, выглядит одинаково красиво. Если это в дизайне “Инстаграма” или “Твиттера”, то не важно, кто написал, все выглядит совершенно одинаково: это написал CNN, “Wall Street Journal” или просто какой-то человек, который выдает себя за врача. И дальше все зависит от того, на какую почву ложится эта информация. Мы же видим, какие сообщения распространяются через мессенджеры и социальные сети. Они как вирусы, особенно успешные, те, что бьют по страхам и имеющимся у человека предрассудкам” [18].
Будущее становится более обыденным в виртуальную эпоху. Мы стали его представлять вполне реальным. Однако пришедший внезапно коронавирус вновь поменял расклад сил – будущее из позитивного стало негативным, каким оно и является нам чаще всего в телесериалах.
Негативное будущее – это новый феномен, который и ведет к панической скупке туалетной бумаги в период пандемии коронавируса. Люди из комфортного сегодня смещаются в некомфортное завтра. Их ментальные модели неспособны это понять и приспособиться к этому. Военные придают принципиальное значение ментальным моделям.
К. МакКой пишет: “Ментальные модели не являются решениями, но правильные ментальные модели позволяют вам обнаружить лучшее возможное решение. Ментальные модели <…> помогают определить и организовать проблему, создать решение. Однако, когда система уже не работает, а организация движется к упадку, одной из потенциальных причин является устаревшая ментальная модель, тормозящая прогресс. Принимая во внимание Крым, Южно-Китайское море, Сирию, Грузию, более пятнадцати лет в Афганистане, нашу невозможность покинуть стабильный Ирак, наши сегодняшние ментальные модели, ведущие политиков, командиров, планировщиков являются неадекватными. Нам нужны обновленные модели, которые дадут нам способность оставаться конкурентными в постоянно изменяющейся среде” [19].
И это естественный вывод, поскольку ментальные модели были созданы для одной среды, где и были успешны, но смена среды одновременно мешает успешности этих моделей.
Да и просто та или иная имеющаяся модель мира в головах у человека, даже не специалиста, будет заставлять его и видеть мир по-другому, и реагировать иначе. Коронавирус как реальную угрозу видят, например, 40 процентов республиканцев и 76% демократов [20]. Более ранние опросы показывали, что республиканцы в два раз сильнее, чем демократы рассматривали эту проблему как “сильно преувеличенную”. Разные ментальные проблемы и требуют в результате разного реагирования.
Аграрная, индустриальная, информационная, виртуальная революции сформировали человека и человечество в том виде, как мы его знаем. Они создали ему соответствующих тому или иному типу революции друзей и врагов. Страны и люди стали бороться за выживание каждый раз в новой среде. Тот, кто раньше других, будет знать будущую революцию, и станет во главе мира. Постсоветское пространство находится на индустриальном этапе, поскольку не смогло адекватно подготовиться к следующему этапу – информационному. О виртуальном можно и не заикаться, поскольку уровень этих потребностей находится далеко за пределами выживания, которое является потребностью индустриального этапа. Обладатели технологий следующего этапа легко обыгрывают страны, находящиеся на предыдущих этапах. Машина всегда победит лошадь, хоть ее сила и будет измеряться в лошадиных силах. Сегодня мы видим, как виртуальные машины “громят” информационные, создавая модели мира, в которые верят все. Правда во многом уступила свое место красивой картинке как элементу виртуального мира. Рассказывание историй затмило революции и протесты, поскольку для массового сознания красивая история и является правдой. Мы платим свою “денежку” за красивую историю, то есть политика стала самоокупаемой и коммерчески интересной. На этом этапе Больших Богов заменил Большой Рассказчик, а Голливуд и его аналоги – прошлые Политбюро. Только Политбюро действовало директивно, не давая уклониться от выполнения его решений страхом наказания, а Голливуд, Нетфликс и другие опираются не на страх, а на любовь. А в мире нет ничего выше любви…
