Джерело: https://rezonans.asia/2023/06/propaganda-kak-nashi-mozgi-formiruyutsya-gosudarstvom/
Держава — головний гравець у багатьох сферах, але її роль є особливою у разі пропаганди, оскільки в цьому випадку держава є і головним, хто розмовляє, і головним слухачем.
Масова свідомість завжди і скрізь є та було об'єктом впливу. Коли головним джерелом була релігія, потім ідеологія, сьогодні до цього списку додалися великі корпорації. Але держава при цьому є найсильнішим «гравцем», маючи в руках найпотужніші важелі впливу. При цьому воно не лише найгучніше говорить, а й активно карає тих, хто намагається протистояти йому.
Ми живемо в рамках трьох просторах, що найбільш активно формують наші мізки: фізичному, інформаційному та віртуальному. Те, що ми бачимо навколо нас очима, вважаємо найбільш достовірним, відразу ставлячи до правди. Це фізичний простір. При цьому вивчення свідків реальних подій у криміналістиці показало, що часто бачать не те, що потім розповідають. Отже, навіть очі людини не є достовірним механізмом пізнання дійсності.
Одночасно інформаційні потоки, особливо у межах масової свідомості, несуть нескінченне число фактів і інтерпретацій протилежного характеру. Цей варіант інформаційного «компоту» добре передає народна мудрість, яка акцентує неоднозначний характер цих потоків словами «чи він вкрав, чи в нього вкрали, але щось було». Це пов'язано з тим, що кожен з нас приймає та передає далі лише ту інформацію, яка відповідає його очікуванням. У цих інформаційних потоках важко відокремлювати головне від другорядного. Тим більше Росія сьогодні експлуатує модель, коли в інформаційному просторі свідомо створюється і утримується безліч інтерпретацій одночасно. Можливо, що такий підхід дозволяє владі уникати однозначного негативу на свою адресу. Навіть останнім часом виникла така мема: не все так однозначно… Над ним можна сміятися, але в голові у кожного вже є відповідь на будь-які критичні зауваження. Тож масовій свідомості допомагають думати правильно.
ДАЛІ МОВОЮ ОРИГІНАЛУ!
Герои и памятники принадлежат к виртуальному пространству. Памятники — это разговор с будущими поколениями, которым кажется, что они просто могут пробежать мимо по улице. Но памятники живут и в учебниках, и в фильмах, и тогда их прототипы называют героями, поскольку они «поселились» уже в виртуальном пространстве, а не только в физическом, как все мы.
Работа с героями активизируется в кризисные периоды типа войны, даже когда ее стараются называть не войной, а специальной военной операцией. Реально у государства ничего нет, кроме слов, поэтому происходит активизация всех коммуникаций, причем даже того, что именуется монументальной пропагандой. СССР был весь уставлен памятниками. Даже живой человек мог оказаться памятником. По законам советского времени трижды герой получал памятник еще при жизни. В Киеве по дороге на работу президент Академии Наук Борис Патон, например, мог увидеть памятник себе, поскольку как раз был трижды героем.
Е. Сенников говорит о памятнике как о политическом высказывании: «Памятники и мемориальные комплексы существуют с того момента, как человек осознал свою смертность. Самые первые монументы — надгробные, их функцией было сохранить память о конкретном человеке. Позднее, с появлением племенных союзов и древнейших государств, люди стали увековечивать героев и события, важные для действующей власти. Так появились триумфальные арки в память о военных победах и завоеваниях, монументы вождям и полководцам и мемориальные таблички на зданиях. Установка или отказ от установки того или иного монумента стали политическими актами» [1].
И далее: «Вся эта деятельность была хаотична и непоследовательна. Исследовательница Мария Липман пишет об этом периоде так: «В 1990-е годы и государство, и отчасти общество предприняли попытку отречься от советской идентичности, но с позитивной идеологической/символической программой дело обстояло сложнее». Впрочем, зайдя на территорию памяти о военных победах прошлого и поработав с мемориализацией фигур вроде Александра Невского, власть постепенно нащупывала путь к новому мемориальному пантеону. И герои Великой Отечественной войны заняли в нем очень важное место» (там же).
И далее: «Еще в середине 2000-х государство начало декларировать новое представление о российской истории, которое можно было бы описать термином «хорошее прошлое». Хорошее прошлое — это лишенное внутреннего конфликта идейно-историческое пространство, в котором различные деятели были хороши или плохи в зависимости от того, насколько лояльны они были идее сильного единого государства. Фигуры разных исторических эпох в таком нарративе выстраиваются в единый ряд: Столыпин и Сталин, Николай II и Александр Невский. В то же время главным актором в области символической политики постепенно становился лично Владимир Путин. В этом ему активно помогало Российское военно-историческое общество, созданное в 2012 году, министр культуры (2012–2020) Владимир Мединский и другие менее заметные идеологи. Именно в речах Путина окончательно формулируется представление о бесшовном, бесконфликтном историческом прошлом с множеством разных героев» (там же).
Правда, скульптор Э. Неизвестный, автор памятника Хрущеву, говорил, что задача городского памятника состоит в том, чтобы занять место физически, не дав возможности появиться там иному памятнику. Об истории памятника Хрущеву говорят так: «Во время работы над эскизом, больше всего нареканий скульптор получал из-за использования черного гранита. Власти того времени во всем искали подвох. И они воспринимали использование черного как намек на то, что для после светлого времени с Хрущёвым наступает темное с Брежневым» [2].
Как видим, умерший Хрущев даже в виде памятника раздражал власть имущих. Причем и КГБ подключилось: «По имеющимся в КГБ оперативным данным, несколько месяцев назад к скульптору Эрнсту НЕИЗВЕСТНОМУ обратился С.Н. ХРУЩЕВ с просьбой от имени семьи о создании памятника Н.С. ХРУЩЕВУ… Э. НЕИЗВЕСТНЫЙ предполагает сделать на памятнике надпись: «ХРУЩЕВ» без инициалов. Такого рода надпись как бы превращает надгробие из памятника конкретному лицу в памятник, символизирующий определенную эпоху, и перекликается с имеющейся надписью на Мавзолее». Ознакомившись с донесением КГБ, заведующий Общим отделом ЦК Константин Черненко пишет своему начальнику:
«Леонид Ильич! Может быть, следует поручить т. Павлову Г.С. посмотреть поближе, что за проект памятника готовится, тем более, что в свое время поручалось Управлению делами принять участие в решении этих вопросов». Справка выносится на обсуждение политбюро и становится основой для решения, которое было оформлено как сверхсекретное, — принято без занесения в протокол. Оформленная таким же образом судьбоносная директива о вводе войск в Афганистан принималась так же и была обозначена «К положению в А.». Так же без занесения в протокол возник «Памятник Х.»: «Поручить проявить интерес к подготовке памятника Х.» Интерес к «подготовке памятника Х.» был проявлен действительно нешуточный. В «соответствии с обменом мнениями, состоявшимся на заседании политбюро ЦК КПСС», надпись «Хрущев» была отвергнута — чтоб никаких ассоциаций с Лениным. Инстанция постановила писать на камне: «Никита Сергеевич Хрущев», а еще даты рождения и смерти» [3]. То есть перед нами снова борьба в рамках символических коммуникаций.
Минусом бюрократии является необходимость хранить все, поэтому сегодня мы можем увидеть, что главные действующие лица по сути боялись Хрущева даже после его смерти. Памятник — это знак героя, поэтому они так и волновались. И в принципе это одна из важнейших характеристик советской цензуры — умение читать между строк и находить тем самым тайные смыслы. Поэтому памятник Хрущеву тоже стал изучаться на предмет подвоха.
Однако памятники не только бесконечно ставят, но и бесконечно сносят, что происходит во времена смены политических режимов. И мы застали именно такой не столь частый период сегодня, но они были и в прошлом. Памятники русским царям сносили в СССР после 1917, а в Хельсинки, например, они стоят по сегодняшний день. А у нас сносится весь набор: «Следует отметить, что несмотря на то, что памятник Столыпину снесли, в Киеве еще некоторое время продолжали стоять памятники русским царям Николаю I, Александра II и Александра III, а до 1919 года существовала и улица под названием Столыпинская (ныне Олеся Гончара). Окончательно от всех символов царской эпохи избавились уже большевики, при этом активно внедряя свои» [4].
Статус героя, как и статус памятника заслуживает тот, кто отдает свою биологическую жизнь ради выживания жизни социальной. Так, А. Матросов закрыл своим телом амбразуру дзота, помогая так своим товарищам выполнить боевую задачу.
Правда, и по сегодняшний день сохраняется ряд вопросов и альтернативных версий: «В других вариантах обсуждалась проблема рациональности попытки закрыть амбразуру своим телом при наличии других способов подавления вражеского огня. По мнению бывшего командира разведроты Лазаря Лазарева, человеческое тело не могло послужить сколько-нибудь серьёзным препятствием для немецкого пулемёта. Он также выдвигает версию, что Матросов был сражён пулемётной очередью в момент, когда он приподнялся, чтобы бросить гранату, что для находившихся позади него бойцов выглядело как попытка прикрыть их от огня собственным телом. По словам писателя-фронтовика Виктора Астафьева, ссылающегося на письма свидетелей события, Матросов скатился на амбразуру сверху, попытавшись пригнуть вниз длинный ствол пулемёта на короткое время, которое было бы достаточно его однополчанам для броска, но немцы дёрнули ствол, и Матросов был убит. Пётр Огурцов, пытавшийся подавить немецкий ДЗОТ вместе с Матросовым, и военфельдшер 4-го батальона Галина Суднова полностью подтверждают официальную версию подвига своего товарища» [5].
И другие несовпадения, которые можно обсуждать только сегодня: «на самом деле Матросов погиб не во время штурма Чернушек, а при деревне Плетень. Вообще, противоречия начинаются уже в вопросе происхождения Матросова. По официальной версии, он родился в Екатеринославле (Днепр) Украинской ССР 5 февраля 1924 года. Однако позднее выяснилось, что ни в одном из днепропетровских ЗАГСов нет упоминания о рождении в 1924 году Александра Матросова. Существует и другая версия, по которой не только место рождения героя было другим, но даже его имя. Некоторые исследователи полагают, что Матросова на самом деле зовут Шакирьян Мухамедьянов, и родился он в деревне Кунакбаево в Башкирии. Фамилию Матросов он взял, когда стал беспризорником, после того как сбежал из дома, под ней он и записался в детский дом. При этом доподлинно известно, что сам Александр называл себя всегда именно Матросовым. А по третьей версии, он был уроженцем деревни Высокий Клок Самарской губернии. Мать мальчика, оставшись без мужа, отдала ребёнка в детский дом, чтобы спасти от голодной смерти. Примечательно также, что прошлое у Матросова было вовсе не героическим. Его осудили по 162 статье (кража чужого имущества) УК и подростком отправили в режимную колонию в Ульяновской области. Затем его послали в Куйбышев работать формовщиком на завод, но Матросов оттуда сбежал. В октябре 1940 года народный суд в Саратове приговорил его к двум годам лишения свободы за то, что несмотря на приказ в течение суток покинуть город, Матросов продолжал там жить. Его отправили в Уфимскую детскую трудовую колонию. Там он стал учеником слесаря, а вскоре и помощником воспитателя» [6].
Как видим, любая, даже простая история, хранит в себе еще множество вариантов историй. Бурное советское время создавало для этого нужные контексты.
И еще: «в постсоветское время стали появляться и другие версии произошедшего. Так, есть версия, что Матросова застрелили на крыше дзота, когда он забрался туда. Его тело закрыло вентиляционное отверстие для отвода пороховых газов, и пока немцы пытались сбросить Матросова, советские отряды смогли совершить манёвр. Некоторые исследователи вообще не верят в целесообразность закрытия своим телом амбразуры. Они ссылаются на то, что для немецких пулемётов человеческое тело не могло стать серьёзной преградой. Есть и совсем сомнительная версия о том, что поступок Матросова был случайностью, он просто споткнулся и упал на амбразуру. Очевидцы опровергают их все. По рассказам Петра Огурцова, который должен был вместе с Матросовым уничтожить дзот, всё произошло согласно официальной версии гибели его сослуживца» (там же).
Смерть переводит биологическую фигуру в символическую. И на этом строится пропаганда. Она затушевывает все, что может поставить под сомнение подвиг, и только через много лет возможно услышать вопросительные нотки. Тем самым пропаганда делает героев, и за это ее любит власть. Пропаганда выступает в роли главного архитектора и строителя героев.
Переход объекта от одного пространства к другому меняет его статус. В результате физический боец становится виртуальным героем. А без героев войны не выигрываются. Именно они являются главной темой пропаганды во время войны. По сути, герой не норма, он не может быть нормой, тогда бы все погибли. Герой демонстрирует, что ценность социальной жизни важнее биологической.
Кстати, Сталин активно занимался вопросами создания героев. Например, после успешного фильма о Чапаеве Сталин предложил Довженко сделать фильм об украинском герое, в качестве которого был предложен Щорс. И появился не только фильм, но и памятник в Киеве, который хотят снять, но у него есть и художественная ценность, а не только политическая. Или такой факт: Сталин вернул газетный очерк Б. Полевого о Маресьеве, чтобы тот поработал вместо этого о повести на эту тему. Все это переходы от информационного пространства к пространству виртуальному, которое имеет более долговременное влияние на массовое сознание.
Все наше внимание направлено на физическое пространство. Потом — на информационное. Виртуальное (кино, литература, искусство) меняется реже, вводимые там правила более долговечны. Их трудно менять. Информационное, наоборот, постоянно «пульсирует». Еще более сильные изменения происходят в физическом пространстве.
Жизнь и смерть героя полнится слухами. Вот, например, о смерти Ленина: «Смерть вождя уже на следующий день после 21 января 1924 года начала обрастать слухами. В отчётах ВЧК зафиксированы самые популярные версии:
● Ленин умер полгода назад и всё это время был в замороженном состоянии;
● Ленин умер давно, но большевики изготовили его куклу из воска, которую показывали народу;
● Ленина отравил Троцкий (Сталин);
● Ленин жив и уехал за границу» [7].
Отсюда мы видим, что каждое большое событие требует объяснений. И из имеющихся объяснений каждый избирает то, что ему ближе. И так выстроены медиа, которые мы читаем. Они могут быть левыми или правыми, а мы берем те, которые нам ближе, что делает нас постоянными читателями той или иной группы. Так и создается так называемый информационный пузырь, в котором человек обитает.
И о реальности болезни, от которой умер Ленин, что вновь отличается от того, что мы все знаем: «в 2017-м, врач-гериатр Валерий Новосёлов, изучая старение головного мозга, обнаружил в бывшем центральном партархиве при ЦК КПСС (сейчас РГАСПИ) «Дневник истории болезни В. И. Ленина с 28 мая 1922 г. — 21 января 1924 г.». В «Дневнике» содержатся записи дежурных врачей, лечивших вождя: описание симптомов, назначенных лекарств, процедур и прочее. Новосёлов стал первым (судя по записям архива), кому был выдан документ с момента помещения его в архив. Из «Дневника» Новосёлов узнал, что пациента Ульянова лечили препаратами на основе мышьяка, ртути, йода и висмута, которые используются при терапии люэса (сифилиса). Также Ульянову много раз делали анализ RW (диагностика сифилиса), но результаты первых двух проб в «Дневнике» опущены. По мнению Новосёлова, полученная из «Дневника» информация позволяет сделать однозначный вывод о том, что у Ульянова был именно нейролюэс. «Ни один врач не мог забыть указать результаты RW, если только на это не было особого указания… Лечащие врачи Ульянова диагностировали у него люэтическое поражение мозга, лечили только это заболевание, и другого лечения не было», — констатирует Новосёлов в статье, опубликованной в сборнике Института экономики Уральского отделения РАН. По словам медика, ничего удивительного или постыдного в том, что у Ленина была третичная форма сифилиса — нейролюэс, нет. В начале 20-го века в отдельных местностях России сифилисом болели более 43% населения. Заражение часто происходило бытовым путём — через общие полотенца и посуду» (там же).
Мы видим, что физическое может принципиально отличаться от информационного и виртуального. Пропаганда управляет этими процессами, изымая из публичного дискурса все то, что может нарушить позитивность для положительного героя или отрицательность для врага. И здесь не только в политике, но и в нашем мозге, который не может объединять вместе и положительные, и отрицательные характеристики обсуждаемых лиц. И чем более массовым является сознание, тем четче оно стремится к полюсу позитивности или к полюсу отрицательности, не имея возможности совместить их вместе.
Когда исследователи начинают «копаться» в реальных историях героев, они узнают массу фактов, отвергнутых не только массовым сознанием, но и пропагандой, которая должна быть максимально системной. Чем системнее пропагнда, тем более системным будет результат в массовом сознании, которое подвержено разным отклонениям.
Государство — это герои, лишь потом мы вспоминаем о населении. Точно так выстроена и пропаганда. Герои являются ее «строительным материалом».
Первыми советскими героями стали летчики, спасавшие ученых с парохода Челюскин, которые дрейфовали на льдине после того, как корабль был раздавлен льдами. То есть провал экспедиции становится трагедией, которую спасают герои.
Формула пропаганды оказалось простой: трагедия — спасение — герои. Это позволяет забыть о негативе, тиражируя только позитив. А массовое сознание не исследователь, оно идет вслед за наиболее эмоциональными событиями. И если событие принадлежит одному году, то герои — вечны. Сначала их привечают живыми, потом носят цветы к памятникам.
И в этом случае именно герои зазвучали на всю страну: «Лётчики, снявшие челюскинцев со льдины, — Анатолий Ляпидевский, Василий Молоков, Николай Каманин, Маврикий Слепнёв, Михаил Водопьянов, Иван Доронин — стали первыми Героями Советского Союза и были награждены высшей наградой СССР — орденом Ленина. Впоследствии, в 1939 году им вручили вновь учреждённый знак особого отличия Героев Советского Союза — медаль «Золотая Звезда». Одновременно с ними звания Героя Советского Союза был удостоен также лётчик Сигизмунд Леваневский, хотя из-за аварии самолёта до лагеря он не долетел и ему не довелось снять со льдины ни одного челюскинца» [8].
Интересно, что на помощь пришли и американцы, о чем мы сегодня даже не знаем. Летчиков американских не допустили, зато бортмехаников взяли: «Леваневского и Слепнева сопровождали американские бортмеханики Клайд Армстидт и Билл Лавери. Но даже перелет с Аляски на Чукотку оказался не из легких. «Флейстер», который вел Леваневский, был поврежден еще при попытке добраться до Ванкарема и непосредственно в эвакуации ледового лагеря не участвовал. Слепневу повезло больше, и его машина до челюскинцев добралась. Но ведь спасательная операция не ограничивалась только вывозом со льдины. Требовалась еще дальнейшая эвакуации более чем сотни человек, которые к тому же могли нуждаться в медицинской помощи. Нужно было создавать запасы продовольствия и горючего. Во всем этом американцы приняли посильное участие, а тяжело больной Шмидт был доставлен в Ном, на Аляску, и получил помощь от американских врачей. Она была с благодарностью принята» [9].
В результате два американских бортмеханика тоже получили по Ордену Ленина. Они исчезли из нашей истории, как исчезает и американская помощь во второй мировой войне, о которой стараются на вспоминать, поскольку Запад стал уже чистым «злом», про НАТО вообще нечего говорить…
Пропаганда строит мир более удобным с точки зрения власти. А потом медиа, школа, искусство удерживают этот мир в массовом сознании. Вспомним введенные юмористом, а потом зажившие своей жизнью слова, наполнявшие гордостью сознание советских людей:
««Все американцы тупые», — таково распространенное суждение среди российских граждан. Интересно, что именно к американцам применяется слово «тупые». Почему тупые, — загадка. Ну, точно, не тупее любой другой нации, а то и поумнее кое в чем. С сушеными мозгами 26% мирового ВВП не построить…» [10].
Автор главного постсоветского лозунга о тупых американцах сатирик М. Задорнов написал целую статью, пытаясь оправдаться: «В результате выражение “ну тупые!” стало общенародным, а в американском посольстве поверили, что это я настроил Россию против Америки, и мне закрыли визу» [11]. А эта покаянная статья его завершается такими словами: «проехав по России, я увидел, что в ней еще немало сохранилось людей, которые живут согласно древнейшей мудрости: “Деньги для жизни, а не жизнь для денег!” Так что не все еще потеряно. Мы еще, как говорили в нашем недавнем прошлом, можем догнать и перегнать Америку не только по количеству матрешек на душу населения. И тогда не будем больше завидовать американцам, у которых в конце тоннеля уже появился свет, а у нас пока все еще… свечка!».
Пропаганда является вспомогательным инструментарием. Она усиливает то, что надо усилить, и гасит то, что должно исчезнуть. Можно взглянуть на нее как на искривленное описание действительности. Но любое описание по сути будет искривленным, поскольку в нем мы будем отражать лишь малую толику того, что есть.
Пропаганда является опасной, когда за отклонение от нее следует наказание. Отсюда, кстати, и борьба с иноагентами, которые по мнению властей как раз не хотят слушаться пропаганды. Пропаганда — спаситель, когда ее слушаться, но она же становится обвинителем, когда кто-то позволит себе отклониться от нее.
Всем никогда нельзя отклоняться от «линии партии», можно только ее подкреплять и усиливать. И, наверное, это главная аксиома публичного дискурса. Здесь не работает правило «разрешено то, что не запрещено». Здесь свои жесткие правила.
Телепропагандисты не знают границ ни в своем гневе, ни в своей хвале. Что Соловьев, что его гости не знают красных линий, а говорят все, что приходит в голову. Профессор Д. Евстафьев, например, заявил в эфире у Соловьева: «Обыватель не изменился, немецкий обыватель хочет идти к нам грабить и убивать. А знаете почему? А потому что немецкий обыватель живет все хуже и хуже. Можно ему все меньше и меньше. Ему уже сказали, что скоро ничего не будет, и он хочет, как это по-русски сказать? — расхристаться! Вот хочет он расхристаться, хочется ему вседозволенности. И он хочет идти на Восток, чтобы грабить, убивать нас. Вот это надо понять…» [12].
Пропаганда на корню пресекает любые отклонения, поскольку власть понимает, что нельзя допускать разномыслия. Например,
испугались слов и решили изъять из Комитета по делам СНГ госдумы К. Затулина, который сказал «страшное»: «Какие у нас были цели, официально заявленные в начале военной операции? Вы все помните — денацификация, демилитаризация, нейтралитет Украины и защита жителей Донецкой и Луганской народных республик, которые все это время страдали. По какому из этих пунктов мы достигли результатов на сегодня?» [13].
Кстати, это же говорит и Пригожин, но у него нет официальных постов, чтобы его наказывать:
— «Спецоперация — это перевод Украины в наше пророссийское лоно. Если мы это делаем, надо поменять верхушку власти, расцеловать народ в задницу и позвать их к себе. Мы что сделали? Мы пришли по-хамски, прошлись сапогами по всей территории в поисках нацистов. Пока искали нацистов, наколбасили всех, кого можем. Подошли к Киеву, потом, русским языком называю, обосрались и отошли. Дальше к Херсону обосрались и отошли, потом Изюм, Красный Лиман… И как-то у нас всё не складывается».
— «Денацификация Украины, о которой мы говорили… Мы сделали Украину нацией, которая известна всем во всём мире. Это как греки во время процветания Греции. Что касается демилитаризации: если у них было на начало спецоперации условных 500 танков, теперь 5 000 танков, если воевать умело 20 тысяч человек, то теперь 400 тысяч. Как же мы её демилитаризировали? Получается, что наоборот».
— «Мы много, где и много с кем воевали. Мы знаем, как воюют американцы, французы, бесполезные войска ООН, африканские племена. Сегодня ЧВК “Вагнер” — это лучшая армия в мире. И за ней, я из корректности должен сказать, что русская армия, но думаю, что украинцы это одна из сильнейших армий. У них высокий уровень организации, подготовки, разведки, различные вооружения. И они абсолютно философски относятся к тому, какие потери они несут. У них всё идёт ради достижения верховной цели, как у нас в Великую Отечественную войну»» ([14], см. также [15 — 17]).
По сути, война выигрывается во всех трех пространствах, а не только в пространстве физическом. Без победы в других пространствах не будет победы и в пространстве физическом.
Именно по причине возникновения альтернативных версий для борьбы с ними Сталин ввел понятие «врагов народа, а Путин — «иноагентов». Список современных «врагов» все растет и растет [18]. Попадание в него не так сложно, но одновременно несет это несет серьезные последствия: «Российские власти могут объявить иноагентом любого, кто находится под «иностранным влиянием», определение которого в законе прописано очень расплывчато.
Сейчас в реестре около 400 «иностранных агентов»: физических лиц, СМИ, НКО и движений. Статус иноагента обязывает среди прочего ежеквартально отчитываться о движении средств на личных счетах и маркировать все публичные сообщения. За ошибки в отчёте или отсутствие маркировки грозит наказание вплоть до лишения свободы. С конца 2022 года «иноагентам» запрещено преподавать в госучреждениях, быть организаторами публичных мероприятий, служить в армии по контракту и быть членами избирательных комиссий» [19].
В принципе иноагенты, идеология и под. являются значимым повтором сталинской системы управления массовым сознанием. Это все те же инструменты. Однако сложные системы слабо поддаются управлению помощи простых решений типа «иноагентов». Они не заставили замолчать так, как планировали создатели этого инструментария. Это связано с тем, что, с одной стороны, эпоха интернета затрудняет контроль со стороны государства, с другой, многие «иноагенты» эмигрировали и теперь выступают даже с меньшей опаской, чем раньше.
Раньше говорили, что у войны не детское лицо. Сегодня можно сказать, что у пропаганды не детское лицо. И большие деньги тоже, поскольку пропаганда раздает нужным людям и организациям такие деньги, которые им и не снились в мирное время.
Вот один из таких примеров: «Коллектив «Любэ» российские СМИ называют «любимой группой» Владимира Путина. В 2002 году президент даже позвал музыкантов в гости в свою сочинскую резиденцию после концерта. При этом публично Путин никогда не называл её «любимой», но говорил, что ему нравится эта группа. «Любэ» активно поддерживает войну в Украине, поёт для участников «спецоперации» и выступает на концертах-митингах с Владимиром Путиным» [21 — 22]. И еще: «Расторгуев входит в Общественный совет при Минобороны, активно поддерживает вторжение в Украину, проводит концерты для участников войны и выступает вместе с Путиным на различных PR-мероприятиях, в том числе в «Лужниках». Ранее против артиста ввели санкции Евросоюз и Канада.
При этом «Любэ» пока не удается опередить по гонорарам другого провоенного исполнителя Ярослава Дронова (SHAMAN), который получает за выступление по 8 млн рублей из бюджета».
Как видим, пропаганда напрямую связана с деньгами не только у государства, но и у частных лиц. Пропаганда должна быть громкой и повсеместной. Ее не надо искать, от нее надо прятаться, если она не совпадает с твоим мнением. Пропаганда вечна, пока у государства есть деньги. Но когда деньги заканчиваются, ведь, по сути, завершается и жизнь государства…
А пока она успешна, поскольку главной ее аудиторией, поддерживающей государство, является в России старшее поколение. Социолог А. Левинсон это четко подчеркивает: «Пресловутый спор холодильника с телевизором – это красивая метафора, но она выдумана журналистами, этого спора на самом деле нет. Слава России для них, безусловно, дороже цен. Приоритет отдается этим символическим вещам. Если спрашивать, как у них обстоят дела в холодильнике, они готовы отвечать на языке повышающих сравнений и понятий: а что, на картошке что ли не сидели? – посидим; а что, в очередях не стояли? – постоим. Это точка зрения старшего поколения, которое помнит очереди, живет очень небогато, поэтому для них переход на макароны – не большой скачок вниз. А у нас демографическая структура такая, что это не просто большинство, но и духовно доминирующая социальная категория» [23].
Мы все думали, что ушли от пропаганды, но на самом деле к ней вернулись, хотя и на новом этапе, когда пропаганда стала умнее. Но неправды в ней не стало меньше.
Литература
