Георгий Почепцов
Конспирология и пропаганда, хоть и не близнецы-братья, но имеют много общего, хотя бы потому, что оба нацелены своим острием на массовое сознание. Только пропаганда показывает, каким она хочет видеть мир, а конспирология, наоборот, каким не хочет. И та, и другая ведут за собой массы людей. Однако пропаганда является продуктом индивидуального сознания, который тиражируется массовому сознанию. То есть субъект тиражирования индивидуальный, а объект – массовый. Конспирология имеет массовым и субъект, и объект тиражирование. Она сама создание массового сознания, поэтому столь "мила" ему же. И конспирология, и пропаганда обе стоят на развилке, откуда одна ведет по позитивному пути, другая – по негативному. И та, и другая также "прячут" авторство своих текстов, предпочитая анонимность.
Коронавирус вскрыл две проблемы. С одной стороны, это конспирология и фейки, с которыми человечество так и не смогло научиться бороться, несмотря на вкладываемые в эту сферу человеческие ресурсы и деньги. С другой, коронавирус породил ожидания больших будущих изменений, которые также не очень приятны для консервативных структур типа государств, поскольку эти изменения лежат в области отказа государств от некоторых своих функций. А никто добровольно не любит лишаться своих, даже очень условных, привилегий.
Все виды конспирологии и фейков появились из неопределенности и стресса. Реально человека достали из его скорлупы комфортного существования и отправили в новый для него мир, полный опасности. Это словно попадание из сегодняшнего дня в какой-нибудь далекий каменный век, когда вокруг все опасно и нет внятной стратегии на выживание. Самая примитивная животная психология начинает диктовать нам наше поведение. Человек уже не царь зверей, а маленький мышонок в мире страхов.
А. Архипова говорит: "существует зависимость между распространением слухов и фейков и степенью эмоциональной стабильности рассказчика. Несколько групп когнитивных психологов провели эксперименты и показали, что обмен слухами, фейками, конспирологическими теориями усиливается, если рассказчик испытывает стресс и пониженное чувство контроля над своей жизнью. Полевые исследования показывают, что группы, которые чувствуют себя депривированными, уязвленными в правах, не могут влиять на политическую и социальную ситуацию в своем окружении, гораздо более склонны к распространению слухов и конспирологии" [1].
И еще об опасности искажений информации конспирологией и фейками: "Американское исследование, представленное публике 20 апреля 2020 года, показывает, что люди, смотревшие передачу ультраправого канала Fox News, где в феврале рассказывалось, что вируса не существует, это «заговор политиков», на 30% больше заболевают коронавирусом – они не выполняли меры предосторожности" (там же).
Жить без страхов нельзя, они залог нашего безопасного существования. Просто современного человека уже давно изъяли из того страшного мира, в котором жили наши предки. У него появилась спокойная жизнь, когда не надо втягивать плечи при каждом подозрительном шорохе и бросаться в бега. Но теперь эта гордо поднятая голова немного втянута в плечи...
Дж. Ушинский, а он один из активных исследователей конспирологии в США, делит коронавирусную конспирологию на два основных типа. Это, с одной стороны, отрицание серьезности вируса и, с другой, признание его биооружием [2]. Интересно, что это два противоположных утверждения, которые должны конкурировать друг с другом, так как биооружие всегда будет представлять серьезную опасность.
В понимании самой конспирологии Ушинский придерживается такой версии, что это попытка объяснения причин важных социальных и политических событий, в котором акцентируется опора на тайный заговор двух или более влиятельных лиц [3]. Отсюда этот долгий список "заговорщиков", завершающийся именами Сороса и Билла Гейтса.
Люди, которые уже верят в какую-то конспирологическую теорию, склонны поверить и в другую, более свежую. Эти люди уже имеют в своей голове конспирологический инструментарий, по этой причине они будут применять его и дальше. В любом случае системность их мира в результате будет возрастать, ведь мы привыкли видеть всюду причины и следствия. А если следствие в виде коронавируса столь велико, то и причина должна быть соответствующей.
И еще одно эпистемологическое замечание: "Конспирология предоставляет широкое, внутренне непротиворечивое объяснение, позволяющее людям сохранять их представления в условиях неопределенности и противоречивости. Связанные с таким подходом исследования видят, что вера в конспирологию усиливается в условиях неопределенности" (там же).
Добавим к этому, что конспирология порождает своих глашатаев, которые пользуются популярностью именно за то, что у них есть конспирологическое объяснение, альтернативное базовому. Нам показалось интересным поискать людей, продвигающих конспирологию, среди тех, кого вспомнили в соцопросах россияне, отвечая на просьбу назвать людей, вдохновляющих своим примером, своей активно гражданской позиций [4]. И здесь в возрастной группе 18 – 24 года оказался Н. Михалков, получивший 2%. Здесь же меньше 1% оказалось у С. Кургиняна. Всего же было четыре возрастные группы, и в остальных конспирологов нет. Получается, что молодежь внимает им сильнее.
Пандемию подводят под самые ужасные предсказания. С. Ильченко, к примеру, пишет: "еще большую популярность, чем тема грядущей мировой войны, обрела тема Апокалипсиса и четырех его всадников. Напомню, что, согласно Откровению Иоанна Богослова, это Чума – в нашем случае, очевидно, коронавирус (она же Завоеватель), ездящая на белом коне, Война, она же Раздор, на рыжем, Голод на вороном и Смерть на "бледном", приходящие друг за другом, чтобы разрушить изживший себя старый мир. Формальных победителей при этом нет – по факту же победят те, кто сумеет дожить до мировой перезагрузки. Надо сказать, что запрос на Апокалипсис в нашем мире, несомненно, есть, и он возник задолго до пандемии коронавируса как реакция на критическую массу противоречий, не поддающихся эволюционно-компромиссному разрешению. В принципе, это нормально – отложенные, но неразрешенные конфликты с нулевой суммой неизбежно накапливаются, а их общая масса рано или поздно достигает критической величины, вызывая кризисы – спады экономики, войны и революции, делящие историю на циклы. Не вполне обычно сегодня смотрятся только число и глубина накопленных проблем, отчего масштабы грядущего кризиса обещают превзойти все, с чем мы сталкивались в новейшей истории. Ближайшая подходящая аналогия – крушение Рима, за которым, как мы помним, последовали Темные века" [5].
Это не просто ужас, это прямо ужас ужасный. И какие-то "осколки" его должны храниться если не в массовом сознании, то в массовом подсознании, если позволительно использовать и такой термин. Отсюда сильная "война нервов", сопровождающая коронавирус и любые действия правительств, которые все время признаются неверными. Они, как считает большое число людей, все делают не так.
По аналогии с известным высказыванием можно сказать о будущем – "коронавирус придет, порядок наведет". Но люди и системы очень инерционны, они не любят меняться. Только смена поколений или выход на более активные позиции нового класса/подкласса может привести к кардинальным изменениям. Они действительно нужны, но в ситуации ожидания у моря погоды они не придут сами по себе.
Конспирология живет и процветает, вероятно, и из-за такой еще причины, сформулированной Герцлем: "Конспирология дает тем, кто верит в нее, нечто осязаемое, чтобы возложить вину за имеющиеся неприятности вместо того, чтобы возложить эту вину на безличные или абстрактные социальные силы" [6].
Получается, что такая персонализация вполне естественное действие, поскольку мир должен быть понятным, иначе в нем жить будет тяжелее. Сказал товарищ Сталин: "Жить стало лучше, жить стало веселее". И создал "мем", который вошел в массовое сознание, как ментальная формула, дающая нужную картинку, хоть и было это в преддверии репрессий. Пропаганда – это не просто повтор, это повтор, который делается с помощью заранее выверенных формул. Массовое сознание должно получать точную инструкцию, а не расплывчатый рассказ.
Герцль также видит силу конспирологии в следующем: "конспирологические теории крепко удерживают население в целом и влияние, как представляется, ширится. Чтобы понять этот успех, представляется полезным взглянуть на конспирологическую истину как на "мем", культурное изобретение, которое движется от одного разума к другому, и выживает или умирает в зависимости от естественной выбора. Как риторический прием конспирология соревнуется с такими мемами, как "честные дебаты", "научная экспертиза" и "сопротивление ортодоксальности".
Конспирология есть, была и будет, поскольку она является "языком" массового сознания. Пусть научный язык сто раз будет другим, но массовому сознанию во сто крат ближе конспирологические истины. Они просты и незамысловаты. В результате современный мир становится миром, враждебным человеку, каким он был много тысячелетий тому назад.
И еще одно важное замечание Герцля: "Даже если конспирология неправдоподобна, ее можно использовать как риторический инструментарий, позволяющий обращаться к эмоциям важной части аудитории".
Давая чем-либо имя, мы даем ему путевку в жизнь, поскольку именно под этим "паспортом" будет продолжаться его движение. Мы можем назвать этот инструментарий правом именовать, которое серьезно правит нашим миром. Довоенный СССР пользовался правом называть, когда вводил категорию "врагов народа", загоняя под эту шапку всех недовольных. Современные государства также могут "пригвоздить к позорному столбу", а могут наоборот величать "заслуженным/известным". Это все сознательная игра словами, как и "империя зла" Рейгана или "совок" по отношению к СССР неизвестного авторства. Меняя имена, мы меняем отношение к объектам. Причем это делается заранее, что не позволяет человеку самому принять решение. Капитан Врунгель сказал правду: "как вы яхту назовете, так она и поплывет". Но это только часть правды, потому что в случае управления именами называете не вы, а кто-то другой: вы можете назвать хорошим словом, а некто – плохим. Так работают не только собственные имена, но и любое описание действительности. Оно дает вербальную картинку ситуации. Тем самым приближая ее к сознанию слушающего. В известной советской песне звучало: "Наш паровоз вперед лети, в коммуне остановка". Или "И на Марсе будут яблони цвести". Эта констатация идеологических истин, сделанная в развлекательной форме. Советская идеология очень любила песенную форму, что и воспринимается, и запоминается лучше. Мы запомнили мелодию, но вместе с ней, даже вне нашего желания, в сознание вошли и правильные слова. Конспирология становится при этом процессом давания имени или привязки к нарративу, на что впоследствии будут все ссылаться.
"Хижина дяди Тома" – нарратив, который способствовал разрушению института рабства, то есть даже развлекательный текст может нести разрушение политической системы. Сегодня после протестов в США некоторые нарративы приходится объяснять заново, например, по поводу "Унесенных ветром": "Онлайн кинотеатр HBO объявил о том, что снимает с показа фильм «Унесенные ветром». Правда, не навсегда, а на время. Фильм будет возвращен уже на этой неделе с подробным комментарием, объясняющим почему расистская, на взгляд современного человека, картина взаимоотношений плантаторов и рабов на момент выхода фильма казалось приемлемой" [7].
Мир покоился на одних нарративах, и смена модели мира ведет и будет вести к смене нарративов. Сходно обстоит дело и в истории, когда ею управляет власть. Российский историк И. Такала говорит: "совершенно очевидно, что современная историческая политика – даже не слишком разнообразный набор практик, который используется для легитимации действий существующей власти. Соответственно, политика памяти прежде всего направлена на создание некой коллективной идентичности, которая призвана эту власть поддерживать. Следовательно, целые пласты истории, которые связаны с государственным насилием по отношению к собственным гражданам, вновь начинают замалчивать, а солидарность населения с этой вертикалью власти подпитывается памятью о войнах, воинских подвигах, об успешной борьбе народа с коварным и жестоким внешним врагом. Ну и, кроме того, мы все видим, что сегодня дискуссии об истории все больше воспринимаются властью через призму угрозы национальной безопасности. И, соответственно, исторические оценки, которые не соответствуют задачам исторической политики, влекут за собой санкции со стороны государства" [8].
В этой статье встретилось еще более сильное высказывание: «Главное – захватить чужой город, а там уже историки обоснуют, почему это исконно наши земли».
В советской истории часты переименования, отражающие смены политических режимов: были "враги народа", потом они стали "репрессированными" или "реабилитированными". Все это слова, за которыми спрятаны как судьбы, так и целые государственные концепции.
Если в средние века существовало право первой ночи, то в современном информационном и политическом дне и мире главным является право первой интерпретации. Кто первый проинтерпретирует факт, тот и является коммуникативным победителем, то есть вновь возникает формулировка, кто первым назовет, та интерпретация и будет гулять в информационном море. Известно, что изменить эту первую интерпретацию очень сложно, это требует дополнительных усилий и ресурсов. Введенное уже сидит в головах, поэтому когда с ним даже будут пытаться спорить, придется вновь его повторять, даже говоря, что это неверно.
С неправильными словами жестко боролась пропагандистская машина. Она доводила знание нужных мыслей до уровня пословиц и поговорок, которые все помнят и готовы повторить наизусть хоть днем, хоть ночью. Это такая политическая арифметика, чтобы не сказать алгебра. Вспомним, к примеру, сказанное Н. Хрущевым "Нынешнее поколение советских людей будет жить при коммунизме" – произнесено, зафиксировано и оттиражировано... на века.
Недаром Сталин сам лично правил сводки Совинформбюро во время войны. Сегодняшняя работа с архивами привела к интересным выводам. Рассказывает профессор А. Давыдов: "Все сообщения (говоря иначе – сводки) Совинформбюро на каждом этапе Великой Отечественной войны представляли информационно-пропагандистские доминанты. Сталин действительно лично правил эти тексты. В воспоминаниях описано, что маршалы Жуков и Василевский подолгу ожидали в приемной, пока Верховный главнокомандующий закончит редактирование очередной сводки. И дело не просто в том, что вождь придавал большое значение идеологической обработке населения. Сводки представляли собой своего рода канонические тексты. Формулированные в них шаблоны в обязательном порядке тиражировались каждым СМИ. В итоге именно посредством сообщений Совинформбюро Сталин управлял абсолютно всей официальной информацией и пропагандой. При этом сведения и известия альтернативной направленности, кроме слухов, до народа не доходили, поскольку одновременно с созданием Совинформбюро 24 июня 1941 года был опубликован указ о сдаче государству всех радиоприемников. Работая с обнаруженными в архивном фонде Сталина автографами вождя, мы отыскали собственноручную правку Иосифом Виссарионовичем текстов Совинформбюро. По многим показателям, приведенным в нашей книге, видно: цифры брались с потолка, но все равно они становились для советских газет и журналов истиной в последней инстанции. Данные о немецких потерях вождь чаще всего завышал, однако нередко и занижал. Задумавшись о том, почему Сталин так произвольно и при этом бессистемно обращался с цифрами, мы пришли к выводу, что данные сводок выступали средством поощрения или порицания генералов. Если военачальник оказывался в фаворе – сводки сообщали о серьезных потерях, нанесенных врагам его войсками; если он попадал в опалу – его лишали боевых достижений. Правда, иногда возникает ощущение, что Сталин изменял цифры в сводках, чтобы просто как-то маркировать свое участие. Что касается редакторских навыков вождя, то он любил сокращать тексты. Например, часто урезал перечисление захваченных трофеев, которым так увлекались генштабовские составители сводок. Еще Сталин предпочитал усиливать эмоциональную сторону «сибовских» сообщений, добавляя в них такие словосочетания, как «кровь за кровь, смерть за смерть»" [9].
Понятно, что такие тексты становились каноническими и в случае удачной редактуры "пропагандистские находки" могли тиражироваться до бесконечности. Более того, эта пропаганда естественно искажала реальность, поскольку должна была вселять оптимизм даже тогда, когда для него не было особо места. И это искажение, конечно, лучше всего мог делать Сталин, поскольку все остальные боялись бы так рисковать.
Профессор А. Давыдов рассказывает: "Вряд ли Сталин и другие советские руководители обманывались относительно повседневной жизни. В нашей книге приведены найденные в фондах архивов документальные материалы, подтверждающие осведомленность вождя о суровой фронтовой реальности. Но советские информационные материалы (и не только этого времени) – парадоксальное явление. Даже в самые кризисные периоды они сохраняли дистиллированную оптимистичность. С подачи Иосифа Виссарионовича сводки Совинформбюро представляли действительное положение дел в диаметрально противоположном свете. Но здесь далеко не все просто, и речь не идет о примитивном искажении реальности. Нельзя оценивать информацию того времени только с нравственных позиций: правда – ложь, добро – зло, хорошо – плохо".
В начале войны произошло падение доверия к пропаганде: "Многие люди перестали доверять официальной информации и жили только слухами. Самый распространенный из них был выдержан в духе предвоенных шапкозакидательских настроений: что якобы Сталин и Красная армия намеренно заманивают фашистов вглубь территории страны для последующего разгрома".
То есть подобного рода пропагандистские сводки можно рассматривать как аналог конспирологии только оптимистический. Взгляд конспирологии на мир пессимистический, она ведет к тому, что будет еще хуже. Взгляд пропаганды – оптимистический, по ее компасу – завтра будет лучше.
Если раньше пропаганду прятали не только в официальных текстах, но и в песнях, чтобы приблизить ее населению, то сегодня это делается с помощью нарративов. Вот пример антикитайского нарратива: "Такая информационная схема позволяет создать нарратив, что Китай не только производит наркотические препараты, но, по сути, создал боеспособную международную преступную группировку, которая способна конкурировать с мексиканскими и колумбийскими картелями. А это уже вопрос международной безопасности. Хотя доказательств о причастности Китая к этому процессу у США нет, кроме ссылок на СМИ, доклады RAND и собственные спецслужбы, информационная кампания явно свидетельствует о том, что соответствующая фабрикация фактов уже запущена" [10].
Недаром нарратив как тип текста некоторые исследователи именуют "вооруженным" или даже "боевым". Он решает те же проблемы, что и оружие, только действует в информационном и виртуальном пространстве. Он принуждает прекратить сопротивление как бы гуманитарным способом, когда против человека не используют инструментарий физического порядка. Человечество сместилось в более мирные методы войны, но не менее опасные. И в связи с этим поворотом возросла роль фейков, которые выступают в роли мирных залпов по своему потенциальному противнику. По сути и СССР был разрушен именно в информационном и виртуальном пространствах, что сделало невозможным его существование и в физическом пространстве.
Коронавирус добавил работы всем действующим лицам. Принципиальное ухудшение ситуации дало возможность всем игрокам начать обвинять друг друга в создании или распространении вируса. Например, для российского философа А. Дугина это, естественно, США: "коронавирус есть (именно в эпистемологическом, парадигмальном смысле), и он гораздо опаснее и глубже чем его описывают. Более того, вероятно, власть скрывает истинный масштаб катастрофы, чтобы все не посыпалось. По ряду – эпистемологических! – признаков я считаю, что вирус возник в США и поэтому около половины американцев заражены им. Пациент зеро это американский либерал-глобалист. В Китай вирус попал из США. Трамп не справляется с этим, и США через какое-то время впадут в состояние хаоса, гражданской войны и исчезнут (как минимум как глобальный гегемон). Считайте, что это wishful thinking, но как структуралист я замечу, что всякое thinking есть wishful thinking. Однако это уже развитие базовой парадигмы "свидетелей коронавируса". Главное не в этом, откуда он взялся и кто "пациент зеро", а в базовой когнитивной установке на то, что вирус есть и он опасен. Поэтому введение ЧС оправдано и "сидите дома" в любой стране, где вы находитесь. Особенно в США" [11].
И еще важное наблюдение: "отрицание теории заговора вполне может быть очередным заговором, "способом скрыть заговор" и даже строиться на альтернативной теории заговора. Я об этом написал социологический труд "Конспирология", кстати в нем-то в самом начале 90-х я и ввел в русский язык слово "конспирология". Либералы в мировом масштабе в последнее время не просто осмеивают конспирологию, но все чаще к ней обращаются – "русский след", "популисты", "Путинская сеть", "китайский бизнес" и т.д.".
Мир жив и будет жить, но в психологическом плане он претерпевает серьезные изменения, которые являются залогом будущих изменений. По их реагированию на коронавирус люди четко разделились на разные типы по их реагированию на коронавирус. Вот, например, российские данные [12]:
- 19% – тяжело переживают стресс, у них есть пессимизм из-за неспособности контролировать угрозу, они больше других ждут помощи от государства,
- 44% – недооценивают угрозу, они склонны к конспирологии недоверию к медиа и государству, они не верят в необходимость мер изоляции и дистанцирования.
В отношении взгляда на будущее 54% ожидают существенных перемен в мире после пандемии, причем эти ожидания скорее негативны, то есть новый мир, по их мнению, не принесет улучшения.
Если исходить из будущих изменений, то тут роль коронавируса позитивна. Мир нуждается в изменениях, и он их получит. Более того, он получил бы их в любом случае, просто сегодня такие изменения легче провести, поскольку коронавирус продемонстрировал множество тенденций, которые мешали дальнейшему развитию нашего мира.
Литература
Коронавирус помогает лучше понять нас самих и нашу жизнь. Как пандемия разделила общество: реакции на стресс и оценки ситуации https://pltf.ru/2020/06/08/kak-pandemija-razdelila-obshhestvo-reakcii-na-stress-i-ocenki-situacii/
