Георгий Почепцов, rezonans.asia
Информация строит свой мир, который, как и пропаганда, не всегда соответствует физическому. Информационное конструирование не может отражать все, оно работает только с ключевыми параметрами объектов. И это порождает множество возможностей для манипуляции, поскольку при описании можно взять одни характеристики и “забыть” о других. Особенно активно это делает пропаганда. Сознательно отбирая те или другие характеристики для освещения, она создает тот или другой мир. Описание мира – это результат отбора тиражируемых характеристик.
Сегодня мир переполнен информацией. Эта проблема стала вдвойне опасной, так как основным источником информации сегодня стали соцсети. Они победили телевидение не только количественно, но и по характеру своих потребителей. Соцсети – это молодежь, телевизор остался за старшим поколением. И эти два потока несут разные смыслы, именно поэтому за ним стоят разные социальные группы.
Много информации принесло и новые беды. Но если раньше за достоверность ее несли ответственность традиционные медиа, и это была их “плата за вредность”, то сегодня в информационных потоках возникли точки, через которые дезинформация и фейки могут входить и распространяться совершенно свободно. Это точки размещения информации и распространения ее в соцсетях. Отдельный человек взял на себя функции медиа, но у него нет никакой ответственности за достоверность.
Государство “бросается” в те потоки, которые может контролировать, чтобы усилить там свою точку зрения, что позволит заглушить чужие. При этом государство принципиально не готово к спорам. Как парламент не место для дискуссий, так и все остальное работает по этой же модели. Государство и дискуссия несовместимы, поскольку есть только одна точка правильная зрения – государства. А тот, кто считает иначе, заранее признается опасным.
Особенно это касается “символообразующих” областей, работающих на идентичность, что вызвало, например, в России появления вненаучного термина “скрепы”. Теперь государство признает, что именно эти непонятные “скрепы” и есть “наше все”. Хотя список их отсутствует, все движется интуитивно.
Государство хочет контролировать настоящее и прошлое, а будущее придет само, имея в руках эти две точки. Вспомним, что Сталин также на время закрывал и исторические факультеты, и институты истории, пока не была сформулирована модель истории, в основе которой стала борьба с царизмом и борьба с белыми.
Историк И. Курилла говорит о сегодняшнем дне: “у Путина есть большое желание руководить историей и напоминать людям, что история Второй мировой войны – это что-то такое, что он лично контролирует. Вот мне кажется, это было очередное напоминание, что Вторая мировая – это идеология, а не наука, и учебники истории должны быть такие, как ему хочется” [1].
И еще: “Такое было, но очень давно – пожалуй, во времена Николая I. Например, Советский Союз был гораздо более кровожадным, чем Россия сегодня, но при этом коммунистическая диктатура была диктатурой прогресса – в том смысле, что она строила будущее, и без ученых обойтись не могла. Да, их в шарашки ссылали, но, тем не менее, считали, что развитие науки – это важно. Подчеркнутого антиинтеллектуализма не было. А сейчас – “лучше вы уезжайте”. Вот такого не было никогда” (там же).
Трудную жизнь самого профессора нетрадиционной исторической ориентации отражает и такой факт его биографии: “В начале 2015 года Курилла участвовал в конкурсе на замещение вакантной должности профессора факультета свободных искусств и наук СПбГУ. В середине процесса конкурс на должность был отменён администрацией университета, объяснившей решение технической ошибкой при его объявлении. Широкое хождение получила, однако, версия о политических мотивах отмены конкурса, петиция в адрес ректора СПбГУ с требованием восстановить конкурсную процедуру в течение недели собрала более 15 тысяч подписей. Временный контракт с И. И. Куриллой был продлён до конца семестра, но ставка профессора возвращена не была” [2].
Сегодняшняя история стала политикой, поэтому судьбу историка и истории вершат политики, поскольку их представления всегда будут важнее. То есть компас ушел из науки в политику, а там совсем другие правила. Правде пришлось уйти с почетного места, который она всегда занимала в науке.
И. Курилла проанализировал фальсификацию истории с самых далеких времен. Вот некоторые факты [3]:
– “Фальсификация документов была нередким явлением в Средние века и совершенно не осуждалась. Вся культура была выстроена на уважении к авторитету, и если авторитету приписывалось что-то, им не сказанное, но безусловно благое, то оснований подвергать это сомнению не было. Таким образом, главным критерием истинности документа было благо, которое этот документ обеспечивал”;
– “В политике распространился инструментальный подход к истории: прошлое должно работать на настоящее, а если не хватает доказательств, то их можно и изобрести. Именно так появляются новые датировки основания городов (в связи с которыми из государственного бюджета запрашиваются дополнительные средства), так по явному или подразумеваемому заказу власти находят «могилы Ивана Сусанина» и опровержения норманской теории. Если «историческим бизнесменам» история важна для привлечения финансовых потоков, то политикам в борьбе за групповую идентичность важно застолбить себе место не только на территории, но и во времени. Именно поэтому они пытаются продлить связывающие группу основания либо в будущее (это случай групп, скрепленных идеалами), либо в прошлое. Во втором случае без истории не обойтись. Сегодняшние политики читали теоретиков социального конструктивизма, знают, что история может стать цементом, сплачивающим нацию, и многие из них занимаются «историческим конструктивизмом» сознательно. В этом смысле неудивительно, что на первые роли в этом процессе вышли пиарщики и политологи, не стесняющиеся поправить историю там, где это выгодно политикам. Так, расставшись с позитивизмом, мы вдруг оказались перед лицом нового Средневековья, в котором «благая цель» оправдывает фальсификацию источников (или пристрастный их отбор)”;
– “сегодня в России мы переживаем критически важный момент: на наших глазах уходит поколение участников и свидетелей двух важнейших трагедий России XX века — Великой Отечественной войны и массовых репрессий. С перемещением этих событий из индивидуальной памяти в социальную возможности манипуляции прошлым станут намного шире. Справится ли наше общество с этим Средневековьем?”.
После объявления эпохи постправды, мир попал в ловушку множественности правд. И поскольку государство всегда являлось самым сильным игроком, то и сегодня его точка зрения на правду начинает доминировать. То есть фейк – это не только область медиа, как мы привыкли на них смотреть, точно так же происходит и в науке. Это имеет место в тех областях, где наука входит в соприкосновение с политикой. Здесь, как следствие, и возникает множественность знаний и пониманий, что в случае медиа обозначается как наличие фейков.
Изменился и базовый набор событий, по сути, меняющий наше представление о мире: что-то сохранилось, а что-то исчезло. Это почти сталинский разворот истории, сохранивший один набор событий и уничтоживший другой. России, к примеру, теперь пришлось сохранить в единой модели и царское время, и сегодняшнее, хотя вчера из первого оставалась только борьба революционеров с царским режимом. Теперь же цари вернулись на свой пьедестал…
Тот же Курилла пишет: “Одним из самых ярких отличий стал отказ от “основополагающего мифа” о Великой Октябрьской революции, характеризовавшего советскую историческую политику. Более того, после череды “цветных революций” в постсоветских странах официальный нарратив приобрел отчетливо контрреволюционную окраску. Телевидение показало серию фильмов, пропагандирующих старую идею о финансировании Ленина германским генеральным штабом. Досталось не только большевикам. В школьном учебнике А. Боханова даже декабристы описываются как опасные смутьяны: “Можно с полным основанием утверждать: приди такие люди, как Пестель, к власти в России, страну постигли бы страшные несчастья. Русский историк М. А. Корф называл декабристов горсткой безумцев, чуждых нашей святой Руси” [4].
И еще: “Больше всего в современной России политизирована история Второй мировой войны. Именно она остается “узловым моментом” отечественной истории. Причиной этого является как раз то, что именно Великая Отечественная война составляет центр исторической памяти, и проникновение к этому центру, контроль над интерпретациями тех событий дает политикам самые серьезные символические ресурсы. Победа в Великой Отечественной войне, которую большинство россиян считают величайшим достижением народа, вошла в “историю политиков” в основном в форме, близкой к созданной в брежневском СССР. Нарратив победы закостенел, и попытки поставить под сомнение даже отдельные его детали встречают политический отпор” (там же).
Прошлое покрыто дымкой веков, а настоящее стоит вживую перед нашими глазами. Прошлое можно менять безболезненно, хуже обстоит с настоящим, ведь мы все являемся его свидетелями. Но нам все равно нужно растолковать, что же именно мы видим перед своими глазами: где враги, где друзья. Негативы настоящего требуют объяснений от власти, поэтому о них предпочитают молчать, стараясь сконцентрировться на хвалебных песнях.
Контроль настоящего еще и важнее для государства, чем контроль прошлого, поскольку он напрямую связан с контролем сегодняшнего поведения. Здесь мысли и поступки людей очень близки, вытекают одни из других. Споры об Иване Грозном не так страшны для государства, как споры о В. Путине. Из-за Ивана Грозного на протесты не пойдут, а вот из-за Навального идут. По этой причине прошлое вполне приятно для власти.
Настоящее к тому же часто творится на глазах, и многие становятся его участниками. И этого с точки зрения государства тоже нельзя допускать. Пример Беларуси, вероятно, стоит перед глазами каждого “сидельца” в высоком кабинете. Отсюда возникшая сегодня запретительская работа со студенчеством и школьниками. Государству страшно пускать их во взрослую жизнь с таким уровнем внутренней протестности.
Д. Милин видит сложность еще и в том, что население неоднородно в своих головах: “Часть страны (например, национальные республики Кавказа) и наши псевдоконсерваторы и монархисты, живут в 19-м веке. Индустриальная часть страны, армия, чиновничество, спецслужбы, Путин с окружением живет в 20-м веке, навязывая свое понимание «лучшего» в виде «брежневского застоя». Одновременно сограждан, живущих в 21-м веке, насильно затаскивая тех в авторитаризм и бюрократизацию (причем как тормоз развития) 20-го индустриального века, и живущих в 19-м веке сограждан, навязывая тем данную 20-м века защиту минимальных прав и свобод и бюрократизацию (причем как стимул развития). Для развития России нужна куда большая федерализация, чем сейчас, позволяющая комфортно жить людям разных веков. Людям 21-го века переходить к реальной демократии, людям 20-го века жить с «просвещенном авторитаризмом» и «хорошим вождем», а людям 19-го дать возможность входить в индустриализацию и приглядываться к смене «бая» или «султана», на лидера авторитарного типа с профессиональной бюрократией, вместо родственников «бая» или «султана»” [5].
Даже если признать это некоторым преувеличением, все равно правда состоит в разных моделях мира в головах, в том, какая там заложена любовь к начальству. Например, даже такая простой факт, как блокировка Твиттера в России известен не всем: 45% опрошенных ничего не знают об этом, 38% что-то слышали, 16% хорошо осведомлены об этом [6 – 7]. То есть 45% ответили “впервые слышу об этом”. Буря в медиа прошла мимо них.
Школьникам грозят наказаниями за участие в митинге [8]. Но одновременно тем самым распространяют ненужную информацию. Именно на запугивание школьников сейчас рассчитаны многие действия российской власти, выводящих их из будущего противостояния с властью. Их пытаются поставить под флаг с надписью из мультипликата – “Ребята, давайте жить дружно”.
Множество российских бизнесменов и политиков активно ищут тихую гавань, где можно сберечь и деньги, и свободу при негативном развитии политических событий. Вот, например, информация о “броске” на Мальту [9 – 11]. Это раньше брали Днепр или шли на Берлин, теперь идут на Мальту. И это одновременно говорит о возрастании градуса противостояния, кстати, пришедшего с возвращением А. Навального.
Начинается разброд и шатания в среде интеллигенции, характерной приметой которого являются обвинения в работе на спецслужбы. Д. Быков, например, такими словами защитил Пушкина от Познера: “Владимир Познер, возможно, что-то понимает и, скорее всего, что-то понимает в русской истории, возможно, многое знает об истории работы спецслужб и о том, как они вербуют интеллигенцию. Наверное, многое знает о том, как проводить телемосты” [12].
И Пушкина защитил, и уколол одновременно за обсуждаемую в сети работу на спецслужбы В. Познера. Поэтому другие действующие лица наперед спешат на защиту отечества. Михалков, например, предложил лишать гражданства за призывы к санкциям против России [13].
М. Золотоносов в своей реплике по поводу сериала “Спящие” говорит так: “Так что настоящие «спящие» – это такие люди, как Никита Михалков и Федор Бондарчук. И если первый был «разбужен» давно, то второй – только сейчас. С учетом славного прошлого отцов – Сергея Михалкова и Сергея Бондарчука – вполне закономерно, что при нынешнем режиме «дети шпионов» – Никита Сергеевич и Федор Сергеевич – с одной стороны, востребованы, а с другой – пребывают в полном шоколаде, поскольку «доверенность» от «органов» перешла к ним по наследству. Их время” [14].
Михалков прямо криком кричит о Познере: “По мнению Михалкова, в биографии ведущего есть эпизоды, которые делают подобные высказывания для него непозволительными. К примеру, то, что Познер был членом коммунистической партии, а позже работал секретарем парткома в комитете по радиовещанию и телевидению. Режиссер также отослал зрителей к странице журналиста Максима Новиковского, который утверждает, что Познер был секретным агентом КГБ. В качестве подтверждения этой точки зрения он вспомнил, что с конца 1980-х Познер вел передачу на английском языке для США и часто был гостем программы Nightline на американском канале, где представлял «в лучшем свете» все решения, которые принимало советское правительство. По мнению Михалкова, человек, которому доверяли бы выступать перед американцами, «оправдывая поступки этой страны», должен был пройти серьезный «кастинг». «Поэтому про вранье, я считаю, что вам лучше бы, как бы помягче сказать, промолчать»” [15].
Познер отвечает ему через газету: “Для Вашего сведения: КГБ вербовал меня лет 7 или 8, я упорно отказывался от любой работы с ним. Наконец, КГБ отстал от меня, но мне было сказано: имей в виду, ты никогда никуда не поедешь! Я был невыездным 27 лет, потом “запрет” сняли на два года, потом опять закрыли выезд. Только при Горбачеве я, как и все граждане страны (кроме людей, имеющих доступ к секретной информации), получил возможность свободно ездить, куда хочу” [16].
Но, как оказалось, у них это старый спор: “Между прочим, конфликт Никиты Михалкова с Владимиром Познером имеет давнюю историю. Он связан с неприятием Самуила Маршака, литературным секретарем которого работал Познер, отца Никиты Михалкова Сергея Михалкова. Самуил Яковлевич Маршак считал, что Сергей Михалков выдавал его стихи за свои (разумеется, адаптировав под себя). Владимир Познер рассказывал об этом в интервью. Сегодня выяснить истину: прав ли был в своих подозрениях Самуил Маршак вряд ли возможно – обоих писателей нет в живых” (там же).
Н. Михалков же в своих обвинениях ссылается на текст Новиковского, и ему сразу становится легче: “В пыльных и душных мидовских архивах бывшего КГБ СССР, некоторые из вас знают где это расположено, на нашего замечательного телевизионного всем известного шоу-мена Владимира Познера существует огромнейшее досье под пресловутым грифом. Ходят слухи, будто бы лично Путин при личной встрече с Познером обмолвился на этот счёт словечком, поставив агента американских спецслужб в неловкое затруднительное положение, что, мол, смотрите, вас не сажают и не допрашивают, вам даже позволили работать на центральном телевидении и общаться со мной, и всё это благодаря свободе и демократии в стране. Познер об этом разговоре с Путиным отмалчивается перед своими коллегами. Но при общении, что называется без камер с каким-нибудь прокремлёвским высшим чиновником, наш прекрасный Познер менялся в лице, превращаясь в белугу, как будто бы ему ненавязчиво напоминали о досье, хранящимся на него, дабы знал он своё место и предназначение в этом сложном, неоднозначном, но пока ещё демократическом обществе” [17]. Хотя это тоже журналистский текст без каких-либо доказательств.
Источник: pozneronline.ru
Познера забросали яйцами в Тбилиси за его старую фразу об Абхазии [18]. Но постфактум за него вступился М.Шевченко, завершив свою статью такими словами: “Поводом для протестов участники акции выбрали давние высказывания телеведущего, что «Абхазия никогда не будет частью Грузии». Официальная же Грузия отказывается признавать независимость Абхазии, считая ее, как и Южную Осетию, оккупированными территориями. «У грузинского народа есть две травмы. Первая – это этнические чистки, изгнание грузин из Абхазии в 1992 году, почти 400 тысяч грузин потеряли свою родину, – напомнил Шевченко. – Вторая – 2008 год, когда грузин выгнали из Осетии, где они жили до войны. Они до сих пор не могут понять, почему от православной России вдруг на них обрушилась такая беда»” [19].
Обвинения против одного ведут к обратным обвинениям, что напоминает войну пауков в банке. К сожалению, сложность в том, что это отражение того времени, когда КГБ было структурой в структуре [20 -21]. Они создавали свой мир под свои интересы.
Познер так рассказал о своем отце: “Я знаю совершенно точно, что у моего отца были тесные отношения с Комитетом государственной безопасности. Нашу семью курировал – это я потом узнал – один крупный КГБшный генерал. Гораздо позже я узнал, что папа мой, несомненно, работал на советскую разведку. Конечно, по убеждению. Он не был кадровым, он никаких денег за это не получал. Но во время войны в Америке создали специальную организацию, целью которой было расшифровать советский код. Называлось это “Венона”. Это была абсолютно секретная вещь. Так вот там был мой отец. У него была кличка Платон. Он работал на нашу разведку, насколько мог. Он занимал очень высокий пост в американской кинокомпании Metro-Goldwyn-Mayer. Он имел очень много высокопоставленных знакомых. Так что у него много информации. Я думаю, то, что мы уехали из Америки, в какой-то степени его спасло. Потому что, думаю, его арестовали бы довольно скоро. Так что – да, у него были связи с КГБ” [22].
Его самого также обвинил в работе на КГБ агент ФБР Хелсон: “Хелсон попытался разъяснить название одного из писем Бутиной, на котором было написано «Второй Познер». В сноске спецагент заявил, что речь в переписке идет о российском журналисте. «Я считаю, что это утверждение относится к Владимиру Познеру — пропагандисту, который работал в управлении по дезинформации советского КГБ и часто появлялся на западных телеканалах, чтобы объяснять взгляды Советского Союза во времена холодной войны», — написал Хелсон. Познер ответил на обвинения сотрудника ФБР. Он сказал, что действительно появлялся на экранах и работал во внешнеполитической пропаганде — в Гостелерадио СССР на иновещании. Однако журналист никогда не сотрудничал с Комитетом государственной безопасности СССР. «Я был невыездным почти 30 лет. Если б я работал в КГБ, я бы, наверное, все-таки ездил по миру»” [23].
Фраза “второй Познер” отсылает к отцу Владимиру Александровичу [24]. Он стоит в списке советских шпионов, отсюда и фраза “второй Познер”, поскольку первым был его отец [25]. Здесь отец представлен так: Vladimir Aleksandrovich Pozner, head Russian Division photographic section United States War Department. Брат – Павел Познер, являвшийся до своей смерти доктором исторических наук, специалистом по средневековому Вьетнаму, а потом и ресторатором, об отце рассказывал так: “Отец интересовался политикой, но не был членом партии, хотя по своему духу был советским человеком. Был ли он связан с советскими спецслужбами? Не знаю, но можно предполагать, что, как любому руководителю, ему вменялись в обязанности контакты с «кураторами». А ими были люди в погонах. Например, куратором кинофестиваля являлся генерал Козьмин. Какие у них были отношения, я и не знаю” [26]. Правда, это уже о советских временах, когда отец занимался кинофестивалем.
В англоязычном интервью “второго Познера” прозвучала информация, что военкомат получил его досье от КГБ [27]. И дальше звучат его слова о месте, где он работал: “Только тогда я понял, что этот отдел на самом деле был отделом КГБ. Он был частью АПН, и я ничего не знал об этом”. В это трудно поверить, тем более что сегодня это уже не имеет никакого значения.
Однако сейчас на Познера нападают с двух сторон: и со стороны условных либералов, и со стороны условных патриотов. Он определенно нелюбим представителями патриотического крыла. А. Фурсов пишет: “Такой подход находится в русле той пропагандистской войны, которую запад ведет против России сегодня. Речь идет о соответствующих решениях совета Европы, компании в СМИ… Но совершенно понятно на чьей стороне здесь выступает Познер и какую задачу он решает. Приравнивание сталинизма и гитлеризма, СССР и Третьего Рейха, помимо прочего, решает задачу возложить равную вину за развязывание второй мировой войны на Германию и на Советский Союз, и таким образом обесценить советскую победу. Показательно, что разговоры подобного рода с постоянством, резко активизируются именно в канун 9 мая! Тема вины и покаяния поднимается (повторю) для того, чтобы обесценить не только советскую победу, но и всю советскую историю, советский опыт, все наши достижения Признание вины и покаяния лишает воли и идентичности причем коллективно каяться должны ныне живущие за то, что происходило почти 100 лет назад, в другую эпоху, жившую совсем по другим нормам, во враждебном окружении в преддверии войны. За требованием каяться скрывается, по сути, требование признать неправильным и отклонением от нормы нашу историю 20 века, а поскольку неправильным называют и самодержавие, то вся русская история оказывается отклонением от нормы, которой объявляется конечно же запад столь любезный Познеру. И, в связи с этим вопрос: а что же тогда Познер делает в столь нелюбимой им России? Надо уезжать на Запад, но в том то и дело, что на Западе Познер никому не нужен…” [28].
И еще сильнее: “С экрана к нам обращается поживший человек. Он нам лжёт. Он лгал всегда: в советское время — в пользу советского режима, в антисоветское — в пользу антисоветского. Менялись режимы, а ложь никуда не девалась — ложь как способ бытия. Верующий человек мог бы задуматься — ТАМ, после смерти за ложь надо будет отвечать. Перед атеистом такой вопрос не стоит. Однако его ситуация в этом плане ещё тяжелее” [29].
Постсоветское пространство никак не может уйти от войны смыслов. В нем функционируют одновременно советские, антисоветские и постсоветские, которые часто противоречат друг другу. Только смена поколений рано или поздно даст более однородный образ мир, проясняющий, что в нем правильно, а что нет.
Пропаганда призвана усилить тягу к нужному поведению и не допустить поведения, противоположного желанию власти. Современный человек потерял способность к самостоятельному мышлению, он живет в мире мыслей, навязанных ему извне. Отсюда большая частотность массового поведения, поскольку люди постепенно утрачивают способность к индивидуальному мышлению.
Война смыслов носит болезненный характер, поскольку часто использует фальшивые утверждения. На них человеку трудно согласиться. Д. Киселев, который достаточное время поработал в Украине во времена Кучмы, сегодня вдруг, вернувшись в Москву, увидел в Украине фашистов: “Все это сейчас на Украине налицо. Параллели с гитлеровским нацизмом прямо-таки зримы… Поскольку исторический опыт говорит нам, что денацификация не бывает добровольной, то Украину ждет принудительная денацификация. И произойдет это в итоге болезненно. А Европа по-хорошему должна будет к этому процессу подключиться. А как иначе? Ведь нацификация Украины за последние годы и десятилетия шла при попустительстве и даже одобрении так называемой цивилизованной части человечества, а Берлин и Париж, Брюссель и Лондон гарантировали этот процесс. Понятно, что денацификации страны обычно предшествует ее крах — экономический и военный. Ровно так случилось, например, с гитлеровской Германией в 1945-м” [30].
Киселев видит то, что нужно власти. Его не столько интересует реальность, как ее препарирование под символы, которыми нужно подтверждать генеральную линию, которую ему поручено удерживать. И поскольку это делают одновременно все телевизионные ток-шоу, то после такой массированной атаки неправда приобретает черты правды.
Сегодня нужные власти смыслы начинают “вбивать” даже с помощью игр. Вот как выглядит “самая патриотическая игра из существующих на сегодняшний день”: “По сюжету, игроки попадают в катастрофичный для России 2017 год, когда страну захватывают американцы. Они отнимают у России все ресурсы, а порабощенное и несогласное с оккупацией население отправляется в резервации в районы вечной мерзлоты. «Патриот: ДемократиZация» предлагает игрокам в роли русского партизана с помощью еще не обнаруженных врагами ракетных комплексов уничтожить североамериканский континент, устроив там ядерный апокалипсис” [31].
Но вовсю используются и старые методы, когда студентов вызывают в деканат, увещевая их не ходить на акции в поддержку Навального [32]. Вернулось даже время заговоров “врагов народа” против власти. Белорусы разбивают в пух и прах аргументы теории заговора против Лукашенко [33 – 34]. Но это не играет никакой роли, потому что политический момент потребовал именно такого поворота сюжета работы против массового сознания. Все это интересные примеры восстановления инструментария из, казалось бы, далекого прошлого.
Власть всегда ищет виноватых вне своего круга, поэтому под разборку и попали университеты: “Летние протесты оставались в центре внимания многие месяцы. Пока полиция считала ущерб от брошенного в сотрудников стаканчика, государственные СМИ искали виновных более системно. И нашли. Рупором пропаганды традиционно выступил Дмитрий Киселев. Оказывается, система высшего образования в стране — конвейер, создающий недовольных. По мнению телеведущего, студенты-активисты самоутверждаются протестом, вместо того чтобы заниматься делом, то есть учиться. А главная причина митингов — необразованные гуманитарии. Технари же, наверное, не раскачивают лодку” [35].
Мы живем в мире, специально сконструированным для нас и наших голов. Но поскольку его конструируют другие, то в этом мире активно представлены “враги” этих конструкторов. Именно они, как всегда, была в истории, мешают построить красивую жизнь. А не очень красивая у нас и так есть…
Литература:
