Георгий Почепцов
Любая власть любят управлять мозгами своих граждан, но некоторые власти любят это больше других. Советский человек сталкивался с идеологией в школе и институте, в кино и театре, но в физическом мире это были праздники, которые также, как памятники и названия улиц и площадей, тоже руководились идеологией. Советская идеология, будучи новой в момент своего появления, нуждалась во внешних реализациях физического порядка для того, чтобы более явственно закрепиться в массовом сознании. Необходимость в них была еще сильнее по той причине, что происходила смена символической системы: дореволюционную заменяла советская. Новый год исчез после 1917 года, но потом вернулся, и это был, наверное, единственный советский праздник не имевший идеологического наполнения. Но календарно он был очень точен, знаменуя приход нового цикла.
Праздники должны способствовать объединению внутри страны, поскольку способны генерировать (или имитировать) согласие по поводу ее идеологических мифов. Они манифестируют это согласие демонстрациями и парадами, по сути демонстрируя подчиненность человека новым ритуалам.
Официальные ритуалы, как и неофициальные, манифестируют единство поведения, соответствующее идеологическим требованиям времени. Ритуал очень важен, поскольку незнание ритуального поведения выводит человека из круга "своих".
Советская идеология разделила календарный год на праздники, как до этого это делали и народная культура, и религия. Новые праздники наполнили новым содержанием. 1 мая крепил солидарность с рабочим классом за пределами страны, 9 мая - демонстрировало силу и мощь страны, разгромившей внешнего врага. Это были официальные праздники, как и еще более важный праздник 7 ноября, который выступал как день рождения страны и скромно подавался как начало новой эры для всего человечества.
8 марта было самым последним во времени из возникших праздников. Его как очередной "красный день календаря" предложили спичрайтеры Л. Брежнева в поисках "изюминки" для доклада, который в этот момент писали. И поскольку новый праздник приносил и новый выходной, эта инициатива из уст вождя была воспринята населением на "ура". При этом данный праздник стал именоваться "международным женским днем" с отсылкой на Клару Цеткин, которая так назвала его, чтобы женщины всего мира могли собираться на митинги, чтобы привлечь внимание к своим проблемам. Но реально он стал просто женским, как 23 февраля из дня защитника отечества стало просто мужским праздником. В результате 8 марта мужчины поздравляли женщин, а 23 февраля - женщины мужчин. Все это вносило определенный колорит в будни советских служащих. Таким образом идеологическое наполнение этих праздников массовое сознание заменило бытовым. И под соусом официального праздника, включавшего и праздничный "Голубой огонек", люди дома праздновали нечто трансформированное из официального в домашнее, даже подарки дарили, что в принципе было бы невозможным, если воспринимать этот праздник чисто официально.
Другие идеологические праздники, не прошедшие такой трансформации, не только во временном плане делили год, но и акцентировали свою политическую составляющую. 1 мая, например, было днем солидарности трудящихся.
Но это было условное наполнение. Какая могла быть солидарность с рабочими всего мира? Тем более с миром, закрытым железным занавесом. Например, реальную солидарность мы могли увидеть только сейчас для случая коронавируса, когда разные страны массово включились в помощь друг другу.
Идеология всегда будет сильнее отдельного человека. Он может ее отвергать на внутреннем уровне, но на внешнем уровне он все равно находится внутри, подчиняясь ей, он же не будет приходить на работу в день, который страной признан как выходной.
Слова как символы - это триггеры того или иного поведения. Они нужны, чтобы предопределять физическое поведение. По этой причине, например, так называемый рефлексивный контроль в случае информационной войны становится управлением восприятия. Этот способ управления дает нужные изменения поведения. Самым известным примером стали "зеленые человечки" ("ихтамнеты"), которые хоть и держали в руках автоматы, но блокировали ответные действия. Крым оказался потерянным в том числе и из-за такого рефлексивного управления.
История любой страны становится историей побед над врагами. Чем сильнее враг, тем громче победа. Так формируется виртуальная модель мира, которая более важна, чем модель физического порядка.
"Враг" никогда не может победить, ибо тогда он перестает быть "врагом" и становится "другом", так как меняется точка отсчета.
Пропаганда порождает множество мыслей и слов, делая это на большом повторе, еще и потому, что не хочет оставлять человека наедине со своими мыслями. Пропаганда же хочет, чтобы транслируемые ею мысли стали в центре вселенной человека. Тогда "чужим" мыслям негде будет приткнуться.
Есть чисто психологический феномен, которым никто не объяснял роль пропаганды, но он несомненно работает. Человек считает истинными те мысли, на понимание которых затрачивается наименьший объем времени. Если пропаганда, особенно тоталитарная, характеризуется максимальным повтором, то и пониматься ее истины будут быстро, словно таблица умножения.
Человек любит праздники еще и потому, что они становятся временем, которое как бы принадлежит ему самому. К примеру, в Киеве, правда, в дочернобыльские времена 1 и 9 мая были началом купального сезона на Днепре и озерах вокруг.
Но праздники играют и большую системообразующую роль. В прошлом они четко соответствовали религии или идеологии. Условно "дикий мир" в нашей голове становился понятным и предсказуемым. Как говорилось в сатирических стишках: "Прошла зима, настало лето, спасибо партии за это". Это как бы утрированная форма пропагандистской максимы, отражающая связь всего со всем, но под руководством КПСС.
Однотипно несла в мир осмысленность и религия, у которой тоже не бывает исключений. В. Багдасарян, например, так говорит о роли религии: "Средневековое общество являлось обществом религиозным, и Церковь играла в нем Системообразующую роль. Отношения в общине верующих предполагало участие в религиозных ритуалах, что подразумевало коллективность и контакты" [1]. Можно, описывая советское общество, повторить эту фразу, заменив слово "церковь" на "партия", а "общество религиозное" на "общество идеологическое". И это будет описывать ситуацию, где реакции общества будут детерминированы идеологическими соображениями, а не реальностью. И все это вытекает из смены модели мира - религиозная модель становится идеологической. Меняются и боги и жрецы, но сохраняется сакральность, которая становится тем серьезнее, чем выше мы поднимаемся вверх по иерархической лестнице.
Ответить на вопрос "кто ты", можно с помощью праздников, которые ты признаешь. Хотя и человек живет не в мире праздников, а в мире будней, идеологические и религиозные праздники создавали годичный цикл, важный в своих повторах со времен существования человечества.
Т. Томас определяет советский (российский) рефлексивный контроль следующим образом как "способы передачи партнеру или оппоненту специально подготовленной информации, предназначенной для того, чтобы он добровольно принял предопределенное решение, нужное инициатору действия" [2]. По сути это информационное управление путем информационных интервенций в модель мира. В результате объект воздействия начинает видеть мир так, как это нужно, делая соответствующие этому миру действия. То есть идет, например, перекодировка информационных действий в физические, нужные субъекту воздействия.
Но ведь праздники это тоже вариант рефлексивного контроля поведения внутри страны, поскольку человек ставится в такие условия, что ему легче подчиниться коллективным требованиям, чем бороться с ними.
Истоки рефлексивного контроля находят в более далеком советском прошлом: "рефлексивный контроль, который лишь недавно было формализован в научно обоснованную теорию, существовал и использовался на практике всю советскую историю; рефлексивный контроль представляет собой интегральный аспект советского цикла принятия решений, являясь отражением советского акцента на целевом контроле среды для увеличения предсказуемости и создания "нужных условий"" [3].
Определенная правда в этом утверждении есть. Можно вспомнить, что любая кампания в СССР типа антиалкогольной обязательно начиналась с писем трудящихся, которые начинали печатать центральные газеты. То есть на следующем витке она развивалась на уже подготовленной почве. А набор писем трудящихся при многомиллионном населении можно найти в редакции на любую тему.
И еще одно мнение по сути опровергающее доминирующее представление о рефлексивном контроле как о менеджменте восприятия: "Многие люди рассматривают рефлексивный контроль как "менеджмент восприятия", но по моему мнению, это непонимание того, как трактовать восприятие, раскрывающее то, почему мы плохи в этом, а они хороши. Они [русские] даже реально не задумываются о восприятии, их волнуют реакции, которыми они хотят управлять, или контролировать, наши реакции. Заставьте вашего противника принимать решения не в его интересах, а в ваших, и вы победите без войны" [4].
Это говорит американский специалист по психологическим операциям С. Пури. То есть он говорит о предварительной смене контекста принятия решений вашим противником, подталкивающим его к принятию нужного для вас решения.
Пропаганда, если всмотреться в ее долголетнюю работу в СССР, тоже занималась контекстом. С одной стороны, она занимала место в головах своими максимами типа "Слава КПСС", что не позволяла занять там место другой максиме, поскольку наша память и внимание ограничены в объемах. Это чисто количественная работа. С другой стороны, касаясь содержательной работы, она создавала логически замкнутый и понятный мир. В нем незаполненной конкретикой была только функция врага, которая могла все время меняться. И враг, как это ни странно, тоже позволял решать нужные проблемы. Это и мобилизационная экономика, и мобилизационная политика, когда людям предлагалось потерпеть до наступления лучших времен. Лозунг "Все для фронта, все для победы" прекрасно работал и в мирное время, и даже лучше, чем в военное.
СССР был страной с усиленным контролем над населением, базой которого была признана идеология. Идеологию мы можем определить как виртуальную (ментальную) картину мира, акцентирующую те или иные характеристики мира, делая их доминирующими. Из этих базовых понятий выстраивались остальные как дружеские или враждебные им.
Советская идеология акцентировала как основной класс - рабочий, выстраивая вокруг него все остальные классы. Интеллигенция даже не дотянула до отдельного класса. Классы прошлой дореволюционной идеологии подвергались негативизму, к примеру, дворяне и некоторые другие были лишены права голоса.
Довоенная Германия в качестве точки отсчета взяли национальность и расу. Здесь однотипно "чужие" подвергались давлению. Это было также достаточно серьезное давление, например, к 1933 г. в Германии практически уничтожили коммунистическое движение.
В наше время само слово "пропаганда" стало нехорошим, его заменили модные слова типа информационных войн и операций, психологических войн и операций, когнитивных войн и операций. Правда, есть и существенное отличие. Пропаганда, как правило, была направлено на собственное население, которое по сути не могло уклониться от нее, поскольку куда бы не смотрел человек, всюду он видел информация из одного и того же источника. Вышеназванные современные подходы ориентированы больше на воздействие на чужое население. Пропаганда системно охватывала всю жизнь человека, информационные и другие операции реализуются в виде отдельных интервенций. Они не имеют возможности удерживать внимание населения все время. Пропаганда имеет такую привилегию.
Вот еще одно сопоставление современных подходов и советской пропаганды: "В отличие от пропаганды советских времен, которая была однонаправленным, идущим сверху вниз феноменом,современная информационная война охватывает мировую аудиторию, которая основана на нарратива и может их развивать. Домашняя, диаспорная и иностранная аудитории взаимодействуют с текущими событиями в реальном времени, проходя по онлайновым платформам типа социальных медиа. Эта динамика ставит задачу перед пропагандистами по предсказанию того, как и где нарратив будет изменяться, и до определенной степени существует возможность понять, как определенные политические группы будут интерпретировать нарратив и как они будут описывать его своим последователям" [5].
Но в принципе все это воздействие на массовое сознание, призванное создавать и удерживать в головах людей нужную модель мира. По сути в пропагандистской войне, как и информационной целью является превосходство: в информационной войне - информационное, в пропагандистской - пропагандистское.
Пропаганду движет идеология, которая задает ее ключевые положения. Если в давней картине мира год членился на отрезки с точки зрения природных и сельскохозяйственных особенностей, то религия накладывает на эту периодизацию цикл с ее точки зрения сакральных событий, давая свой собственный календарь. Он может давать "сбой" при климатических несовпадениях. Таким являются январские погружения, хотя исходно это были омовения в реке Иордан, где нет холодной погоды.
Праздники, дата их могут внезапно меняться в идеологической модели. Россия в 2020 году вдруг решила изменить дату окончания второй мировой с 2 на 3 сентября: "Именно Сталин лично в 1945 году определил этот день для празднования конца Второй мировой. Хотя в этот день ничего не произошло: капитуляция была подписана накануне (в том числе, российским генералом) в 9 утра по Токио, что и в Москве, думаю — разница 6 часовых поясов, то есть, в крайнем случае, в Москве было раньше, 1 сентября. Единственное, что произошло — Сталин выступил по поводу подписания акта о капитуляции. То есть, празднуется не само окончание войны, а выступление вождя по поводу окончания войны. Это ещё раз наглядно показывает, что празднование дня «победы» 9 мая это не результат разницы во времени между Москвой и Берлином. Это своеобразный хронологический барьер, железный хронозанавес, который был призван отделить подданных Кремля от остального мира" [6].
Праздники прошлых веков несли мистическую составляющую, в рамках них шло погружение в мифологию далекого прошлого. Советский праздник также шел по подобному пути возрождения прошлого, поскольку 7 ноября в колонне могли идти революционные матросы, а 9 мая - солдаты времен войны. Все это должно было "обновлять" социальную память, делать ее приближенной к новым поколениям.
Исследователи пишут: "Советские праздники стали столпами конструирования новой социальной реальности. Их основное значение заключалось в фиксации наиболее значимых достижений, утверждение положения СССР в мире. Несмотря на то, что после Великой Отечественной войны День Великой Октябрьской революции, казалось, стал менее значимым по сравнению с Днем Победы, этот праздник долгое время выполнял функцию формирования новой социальной идентичности советского народа" [7].
Человек строится не только на порывах, но и на уступках и подчинении. Идеологическими праздниками государство тестировало его на лояльность. Собственно говоря, так действует и религия, создавая массу запретов и предписаний, выполнение которых обязательно. Ученые предположили, что это работает против выхода из данной религии, поскольку тогда многолетниек усилия, затраченные на выполнение этих ограничений, пропадут.
Кстати, 23 февраля как праздник все время меняло свой смысл. С 1922 г. это был "День Красной армии", с 1946 г. - "День Советской армии", с 1949 по 1992 гг. - "День Советской армии и Военно-морского флота" [8]. А поскольку Советский Союз достаточно серьезно относился к войне и армии, то и праздник это был серьезный.
И самое главное то, что праздник как "красный день календаря" был свободным временем советского человека, поскольку на работу идти не надо было. А кто откажется от возможности не выходить на работу?
Однако все эти праздники по сути рухнули с приходом перестройки. Оказалось, что красивый "пластмассовый" мир строился на неправде, которую подгоняли под правду. Вот мнение Ю. Афанасьева и Г. Явлинского о том, что же такое была перестройка [9]:
- Ю. Афанасьев: "Вся современная Россия во всей своей феноменологической целостности и социокультурной системности, вместе со всей нашей историей, включая и протоисторию, есть ложь, миф, фальсификация, призрак, фантом. Нет ни одного существенного факта, события, явления, процесса в прошлом России и в ее настоящем, которые не были бы фальсифицированы или не представляли бы собой миф",
- Г. Явлинский: "Разговоров было очень много, но по существу смысл того, что тогда произошло, был исключительно в одном: на высшем уровне было принято решение, что люди могут говорить публично то, что они думают, и их за это не только не уничтожат и не посадят, но даже не уволят с работы. Этого никто не ожидал, ничего подобного не было с октября 1917 года. Появилась свобода слова, и ушел страх. Все. Остальные процессы развивались как следствие. Поскольку вся политическая система была построена на лжи, элемент правды оказал на эту систему сокрушительное влияние, и она развалилась".
И система потеряла свою устойчивость, признав роль неправды в ней, а вместе с ней рухнули и праздники. Они могли быть какими угодно хорошими, но за ними если не стояла прямо, то пряталась в тени неправда.
Литература
За підтримки Федеративної Республіки Німеччина
Якщо вам сподобалася стаття – читайте схожі публікації в блогах на сайті АУП – https://www.aup.com.ua/category/blog/
