Джерело: https://rezonans.asia/kogda-propaganda-stanovitsa-ideologiey/
Пропаганда та ідеологія — близнюки-брати. Провал однієї держави "закривають" бурхливим зростанням іншої, що було в СРСР і відродилося в Росії. Радянські пропаганда та ідеологія працювали в найбільш сприятливому для них контексті, коли чужу думку вигнали з країни, а чужі радіоголоси просто глушилися. А пропаганда та ідеологія чудово існували та розвивалися у неконкурентному середовищі.
Зараз створити середовище єдиної думки досить складно, оскільки втрутилася технологія — інтернет, яка дала серйозні можливості індивідуального впливу за допомогою соцмереж. З одного боку, людина може сама стати джерелом інформації, як це відбувається сьогодні, наприклад, із телеграм-каналами. З іншого боку, інтернету вдалося забезпечити одномоментний вихід на масову аудиторію. Тим самим комунікація «замкнулася»: теоретично і практично розширилися можливості стати джерелом і одержувачем різної інформації, умовно кажучи, для кожного.
Щоправда, це стосується всіх видів інформації: і провладної, і опозиційної. Тому влада зробила наступний крок, щоб привернути увагу до своєї інформації — розважила свою пропаганду на ТБ. Звідси любов і влади, і народу до Соловйова та інших «глашатаїв». Якщо Левітан колись був голосом влади, то вони стали і обличчям, і голосом влади.
Далі мовою оригіналу.
Сегодня у России нет всеобъемлющей идеологии, просто пробиваются отдельные «корешки» из прошлого, главным из которых является «Запад — враг». Война 1941-1945 работает как символический объект сегодняшнего дня. Отсюда и «Можем повторить» и «На Берлин» как понятные только в постсоветских странах лозунги.
Я. Шенкман пишет: «С русской исторической памятью дела обстоят примерно так же, как с русской культурой. Никто не сделал для ее отмены больше, чем российские власти. Весной 2015 года, семь лет назад, они оккупировали (по принципу Донбасса) общественное движение «Бессмертный полк», которое занимается сбором семейных историй о войне, и с тех пор это словосочетание стойко ассоциируется с агрессией и милитаризмом. Разрушенные города, ракетные обстрелы, разжигание ненависти к другим народам, оголтелые обыватели, готовые крушить всех чужих с криками «можем повторить!» и «спасибо деду за победу!» — вот такие ассоциации» [1].
Они не могут породить новую идеологию, беря вместо нее старую. Оседлан главный конек всего советского времени — «Запад — враг». Еще немного и Сталина внесут обратно в мавзолей со всеми подобающими почестями.
Идеология как бы отрицается, потому что она старая и не своя. Но в головы тайно продвигают именно ее. СССР был, условно говоря. цитатной страной — все цитировали классиков марксизма-ленинизма: от газет до студенческих дипломов.
Идеология нужна своя и живая. Косвенно отсутствие такой своей идеологии можно прочесть, к примеру, по спискам авторов, запрещенных для продажи. Это книги «иноагентов», причем прямого запрета на продажи еще нет, пришло распоряжение убрать с видных мест. Хотя даже закон об иноагентах до такого не додумывался.
Вот список «убираемых с глаз» авторов. В него вошли 15 человек: Борис Акунин, Наталья Баранова, Дмитрий Быков, Виктор Вахштайн, Дмитрий Глуховский, Михаил Зыгарь, Владимир Кара-Мурза, Андрей Макаревич, Александр Невзоров, Леонид Парфенов, Сергей Пархоменко, Алексей Поляринов, Евгений Понасенков, Людмила Улицкая, Екатерина Шульман [2].
Понятно, что если книги не выставлены, они не будут продаваться. Раз они не будут продаваться, их вернут издательствам, перекладывая на них все финансовые потери. И в следующий раз издательства их не будут издавать.
По сути есть идеология запрета чужого, но нет идеологии своей собственной. И это взрывоопасная ситуация. Советская ситуация была иной. Был тип идеологии, которому в той или иной мере соответствовал материальный мир советского человека.
В постсоветские времена материальный мир изменился, он стал стремиться к западному. И тут антизападная идеология вступила в конфликт с западным бытовым миром. И виртуальным также, поскольку фильмы смотрят в основном западные, именно на них и держится кинопрокат. Голливуд дает и сегодня в России около 80% всей выручки от кинопроката.
От этого «качается» идеология, повторяя советский путь, когда джинсы и Битлз победили Программу КПСС. С одной стороны, это привлекательная виртуальность, которую можно подержать в руках или послушать, с другой — брошюрка для изучения, которая легко исчезла из поля зрения сегодняшнего человека.
Кинокритик В. Матизен констатирует: «Российская кинопромышленность по-прежнему убыточна и нуждается, как нынче кинотеатры, в больших государственных вливаниях. При этом делать их стало гораздо труднее — ведь на войну, по расчетам экспертов, уходит около миллиарда долларов в день. Но главное препятствие не в деньгах, а в том, что государство требует, чтобы кино танцевало под его управлением, соответствуя высокоморальным нравственным качествам. А они, увы, далеко не всегда соответствуют тем, которые требуются для массового успеха, так как ограничивают художественную свободу. И тем более — при наличии бдительной цензуры, многократно ужесточившейся с начала боев в Украине. Короче, куда ни кинь, всюду сами знаете что» [3].
Все постсоветские руководители воспитывались в примате идеологии. И это понятно почему — так можно объяснить все необъяснимое, например, постоянное отставание всего материального при всех якобы духовных выигрышах.
Сегодня в России главный квази-идеолог — Путин, поскольку именно его следует цитировать. Рядом с ним в качестве учителя только И. Ильин, хотя в советское время он имел «несмываемое» пятно сотрудничества с фашистами.
Но есть те, кто активно стараются себя проявить на этом поприще. Это В. Мединский, Д. Медведев, А. Дугин. Первые два оседлали эту площадку, поскольку хотят себя показать и попасть в список преемников. Отсюда ожесточение риторики Д. Медведева, который за счет этого «вынырнул» на поверхность. Чем более «ужасные» вещи он говорит, тем скорее нам становится понятным ход обсуждений в кругу Путина. Естественно все они хотят понравиться единственному слушателю и читателю, поэтому говорят и действуют все жестче и жестче.
Медведев успевает комментировать все и сразу, ему надо поменяться местами с Соловьевым. Он хочет быть главным, но пока он только говорит и говорит: «сейчас продолжают упражняться с Украиной, на судьбу которой им абсолютно наплевать. Цель прежняя — уничтожить Россию. Это и есть первопричина того крайне агрессивного, русофобского геополитического процесса, который инициировал Запад. Наш ответ жесткий, но тщательно продуманный. Россия проводит на Украине специальную военную операцию и добивается мира на наших условиях. Именно на наших, об этом следует говорить прямо. А не на тех, которые нам пытаются навязать бывшие «партнеры» по международному сообществу, жаждущие военного поражения России. У нас свои национальные интересы, и мы их обеспечим всеми доступными способами» [4].
Медведев в этом плане — лидер. Но лидер по говорению, причем в Телеграме. Он так спешит, чтобы поскорее засвидетельствовать свою правоверность. Ему надо спешить, чтобы другие не успели сказать это раньше его.
Мединский — лидер по реальным действиям, поскольку оккупированные Россией территории его зона ответственности. По этой причине за ним накопился большой список негатива [5]. Это столкновение двух систем оценок: с точки зрения начальства и с точки зрения населения. Правда, в бюрократической системе работает только первая. Разные оппоненты и враги пытаются вставлять ему палки в колеса, поскольку ему по должности приходится вести реальные действия. У Медведева же набор слов, за которые он не несет ответственности.
Оказалось даже, что и докторская Мединского не такая, как хотелось бы научному сообществу: «В автореферате, опубликованном на сайте РГСУ, список публикаций Мединского состоит из десяти научных статей и пяти монографий. Однако позже оказалось, что все пять монографий существуют, судя по всему, только в виде заголовков. «Новая газета» отправляла запрос в Книжную палату и выяснила, что там о существовании упомянутых книг ничего не знают. Кроме того, авторы заявления о лишении Мединского степени установили, что из десяти статей напечатаны были только девять. В Российскую государственную библиотеку поступила уже новая версия автореферата — четыре из пяти загадочных монографий из списка публикаций исчезли. Копии обоих авторефератов приложены к заявлению о лишении степени. Профессиональные историки еще несколько лет назад подробно проанализировали докторскую диссертацию Владимира Мединского и убедительно объяснили, почему она не может претендовать даже на статус плохой научной работы: диссертация просто не имеет к науке никакого отношения, кроме некоторых внешних признаков. Но дело не только в содержании работы — дело еще в том, каким образом она защищалась. В апреле 2016 года группа ученых подала заявление в Министерство образования и науки с требованием лишить Мединского ученой степени доктора наук» [6].
У Кириенко позиции повеселей, поскольку он сидит непосредственно в Администрации Президента. И все дуновения и изменения, идущие сверху, доходят до него раньше. Он даже может их предугадывать, будучи хорошим бюрократом.
Кириенко на Всероссийском форуме классных руководителей заявляет: «Россия всегда выигрывала любую войну, если эта война становилась народной. Так было всегда. Мы обязательно выиграем и эту войну: и «горячую», и экономическую, и ту самую психологическую, информационную войну, которая ведется против нас. Но для этого необходимо, чтобы это была именно народная война, чтобы каждый человек чувствовал свою сопричастность. Чтобы каждый человек имел возможность внести свой вклад в нашу общую победу. [По его словам, вклад может быть разным] «Кто чем сможет. Кто-то письмом бойцу, кто-то на производственных предприятиях, обеспечивая необходимые поставки оборудования. Кто-то — выполняя, наверное, самую важную задачу, потому что из всего этого противостояния самая важная битва — это битва за будущее, значит, за молодежь. Самые главные в этой битве — это вы» [7 — 8].
Дугин — это скорее неофициальный идеолог, у которого нет властного кресла. Но как подчеркивается врагами, у него нет ничего своего, все это чужие идеи. Хотя в подрыве машины с дочерью видят попытку убить именно Дугина [9].
Интересно, что Дугин после всех этих событий встречался с А. Лукашенко. И Лукашенко достаточно заинтересовано с ним беседует, поскольку обсуждается вопрос связки с Россией. И более широкие проблемы. Дугин, к примеру, заявил так: «в борьбе с оппонентом в лице коллективного Запада и глобального морализма следует учитывать, что здесь также имеет место быть соответствующая идеология. «И бороться с идеологией не идеологическими методами невозможно. То есть, может быть, мы бы и вообще без идеологии обошлись. Но это невозможно. Потому что нас атакует идеология. Это не только НАТО», — сказал он. «Да, это идеология не только для того, чтобы изнутри, но и извне. Вы абсолютно правы», — поддержал Александр Лукашенко» [10].
Дугин разъясняет Лукашенко внутрироссийскую ситуацию: «Интеграцию на самом деле саботируем не мы. Не мы как государство. Путин её хочет, народ её хочет. Мы к этому готовы – и власть, и народ. А олигархи, как сложившаяся в 90-е проклятая прослойка нашего общества, подрывает эти процессы. Она старается саботировать их и сейчас, в критической ситуации, когда от взаимодействия между нашими государствами, от нашей взаимной поддержки, от нашей солидарности зависит наша победа. Сейчас, на мой взгляд, самое время заняться очищением нашего общества. И по мере того как мы будем очищаться сами, интеграционные процессы с Белоруссией будут идти как по маслу, всё проще и легче. Потому что мы не должны их поглотить. Мы должны создать настоящую солидарную структуру. Где существование белорусского государства в рамках государства Союзного будет нашим важнейшим козырем, а никоим образом не недостатком или нашей слабостью» [11].
— И еще: «Я убеждён, что корни проблем, с которыми мы сталкиваемся, кроются в событиях 90-х годов. В том числе в этой олигархической либеральной прозападной революции, которая произошла в 91-м году, когда к власти пришли «агенты влияния» Запада. И навязали нашему обществу совершенно чуждую нашему народу и интересам нашего государства систему. Если мы не освободимся, не очистимся от неё, мы просто не победим. Все остальные процессы – неравноценные обмены, остановка нашего наступления, неверные решения по каким-то стратегическим проектам, наши отношения с Белоруссией, всё, что мы бы ни рассмотрели, – будут в итоге сводиться к этому. Но для этого надо признать, что две победы, которые эта олигархия одержала – в 91-м и в 93-м, – были поражением нашего народа. Если мы будем делать хорошую мину при плохой игре и говорить, что так и должно было быть, если мы не признаем катастрофу 91-го и 93-го годов поражением России, как оккупацию нас этой олигархической элитой, мы дальше не сдвинемся. И Белоруссия как раз и даёт нам пример, что можно было поступить иначе» (там же);
— и о плане изгнания олигархов: «Если вы не хотите быть с народом, это ваш выбор. Если хотите – присягните народу, откажитесь от веры в золотого тельца. От капитализма, от выгоды, от приватизации. От этих глобалистских фетишей, от этой религии олигархии, от либерализма. Откажитесь. Либо останьтесь здесь, либо вы свободны. И никаких расстрелов, ни Смерша не нужно. У нашего президента есть ключ. Он же собрал олигархов, когда началась СВО, всё им объяснил. Но они оказались гораздо более живучими, потому что уже проникли и в политическую, и в идеологическую, в административную систему. Сейчас, на мой взгляд, президент знает, кому надо на выход, кому надо сделать выбор. Необходимо лишь осуществить страшный суд над российской элитой 90-х годов. Овны идут направо, козы идут налево. Налево – это к Чубайсу и Галкину с Пугачевой, направо – это просто работать на страну, на народ. Сохранив даже своё богатство. Но присягнув народу, присягнув нашей истории. А вот этого они делать никак не хотят. Люди должны понять, что эпоха олигархического капитализма в России завершена. И, конечно, на это место должен прийти новый правящий класс, класс убеждённых русских патриотов, патриотов нашей страны. Тогда все народы вполне смогут найти себе место в этой совершенно новой элите» (там же).
Кстати, Дугин внесен в санкционные списки Евросоюза. Так что читают его и за рубежами России. Санкции моивируются так: «В качестве причин внесения в список в ЕС заявили, что Дугин «идеологически и теологически оправдывал аннексию Крыма и агрессию России против Украины, призвал президента Владимира Путина к военному вторжению на восток Украины, назвал ее правительство фашистским». И еще: «Идеология Дугина сосредоточена на идее построения тоталитарной евразийской империи с доминированием России, которая включает Украину по историческим, религиозным и географическим причинам» [12].
Но дирижер этого идеологического оркестра один — В. Путин. По этой причине на него падает и главная вина. А. Колесников акцентирует следующее: «Была пресс-конференция в Астане, где он сказал: «Я всё сделал правильно». В этом «Я» очень важный смысл. Не «мы сделали», как обычно товарищ Сталин говорил: «Мы вас расстреляем», — то есть некое коллективное «мы», которое расстреливает, осуждает, награждает и так далее. А здесь сильно персонифицированная война. «Я всё сделал правильно». Не «мы с Шойгу, с Бортниковым, с Ковальчуком», а «я все сделал правильно… потому что иначе мы бы получили то же самое, но позже. Это был превентивный удар… там были нацисты». Он главный учитель истории здесь, он главный стратег. Его психология, его комплексы… Мы все заложники его головы и его эмоциональной системы. Это «Я» нас всех поглотило за эти годы. И когда мы говорим о новом невежестве, оно персонифицировано. Этот консенсус невежества сложился вокруг тех тезисов, которые Путин вбрасывает в нацию в своих «проповедях», в своих речах и в своих статьях про историю, про то, как нам нужно читать эту историю, и с этой трактовкой мы должны согласиться, консолидировавшись вокруг него и вокруг его исторических представлений, его идеологического дискурса.
Короче говоря, мне представляется, что во всем этом нет никакой рациональности. Здесь только иррациональные мотивы одного человека, который в силу устройства системы смог подчинить этой цели свои элиты, которые включились в реализацию его целей. Отчасти в реализацию его целей включилось российское население, теперь уже в буквальном смысле, поскольку он решил, что население должно разделить с ним ответственность, а не просто молчаливо одобрять, для чего, собственно, появился феномен «частичной мобилизации»» [13].
У Павловского другое видение задач: «Я думаю, интересней и важнее для будущего то, что нас разъединяет. России потребуется свое Просвещение, основанное на проработке своего опыта. Мы этого не сделали, 30 лет прошло без проработки как текущего опыта, так и прошлого. А интересно сейчас именно это. Не то, что мы ужасаемся тому, что оказывается, способны варварски воевать. Войны вообще мало цивилизованны, как правило. А проблема в том, выйдем мы или не выйдем. Или мы сдались роковым обстоятельствам, а значит, навсегда отказались от рационального выбора» (там же).
Странным образом многие жду смены власти в России: как противники Путина, так и его ближайшие сторонники. Для последних важно, кто из «своих» может вырваться на этот пост. Еще важнее это для Запада. Они тратят свои интеллектуальные усилия на это «гадание на кофейной гуще».
В. Пастухов видит как вероятный и незаконный вариант смены власти: «Впервые за четверть века вопрос о возможности насильственной смены власти в России встает не в сугубо теоретическом, а в практическом плане. Это не значит, что вероятность такого сценария высока и тем более не является каким-либо прогнозом, но теперь такая вероятность не равна нулю, как это было еще даже год назад. Изменились границы зоны комфорта для элит. Тенденция такова, что риски неучастия в насильственной смене власти для них в какой-то момент начнут превышать риски участия в ней. Это само по себе ничего не значит, но обозначает некоторую теоретическую возможность события, которое ранее исключалось как правдоподобный прогноз. Теперь его можно учитывать в расчётах наряду с другими опциями. В какой точке обозначенные выше риски достигнут критического равновесия и достигнут ли они его вообще, я предсказывать не берусь, но выравнивание происходит, и это очевидно» [14].
У Путина болезненное отношение не только к Западу и Украине, но и к медиа. С одной стороны, благодаря медиа его избрали президентом, то есть медиа — положительная сила. С другой, после гибели Курска он познал отрицательную силу медиа. И первым «разгромил» телевидение, сделав его из независимого советчика в послушного вассала.
Расчистка информационного пространства с помощью раздачи почетного имени «иноагента» лежит в этом же направлении. Телевидение могло помочь ему растить умных, вместо этого теперь растит послушных. Вопрос только в том, что именно хочет государство.
Россия выставила за кордон множество оппозиционеров. Но из-за существования интернета это не погасило страсти внутри. Интернет сохраняет их голоса, давая возможность еще более активного участия в оппозиционной деятельности. Но система выдерживает этот накал страстей.
Продолжается борьба и внутри оппозиции. Соратники Навального, например, вписали Алексея Венедиктова в список «коррупционеров и разжигателей войны» [15]. Сам Венедиктов так отреагировал на это: «На фоне того, что происходит в Украине, где гибнут люди, на фоне того, что Алексею Навальному грозит 30 лет, на фоне того, что [Бориса] Акунина стирают с афиш театров и книги его в магазинах убирают с полок, — это такая ерунда, честно слово, это ни о чем». По его словам, предпринимать он ничего не планирует. «А что я должен предпринимать? Когда меня объявляет иноагентом государство, я иду в российский суд. А когда меня объявляют тоже врагом, соответственно, вот эти люди — мне некуда идти. В Госдеп, что ли? Некуда идти. Да, мир несправедлив, это правда. Да, это несправедливо. Но, право, это сегодня не то, о чем можно говорить при учете вот тех событий, которые нас окружают»» [16].
Венедиктова наказывают за далекое прошлое — электронное голосование далекого прошлого, признаваемое оппозицией нечестным: он был «организатором фальсификации итогов электронного голосования» в Госдуму в 2021 году». Но он говорит так в ответ: ««Это была правильная мера. Я ее всячески поддерживал и поддерживаю. И, собственно говоря, все инвективы и обвинения, которые есть, они не доказаны, просто конструкции, соображения, метания и так далее. Поэтому не жалею. И электронное голосование останется и будет продвигаться. Мы видим, как оно во время парламентских выборов было введено частично во Франции. Сейчас нового премьер-министра Великобритании будут избирать с электронным голосованием. Мы просто были первыми. Как же можно об этом жалеть? Мы не жалеем, что мы придумали самолеты, потому что самолеты летают и стреляют»»
Странно, но нам представляется, более сильной его ролью было управление радиостанцией «Эхо Москвы», которое на деньги Газпрома создавало видимость свободы. Либеральная интеллигенция слушала эту радиостанцию, а она несомненно имела другие «красные линии», чем имели все, радуясь и успокаиваясь. Вероятно, часто просто слушание «иного» забирает ненужную для власти негативную активность аудитории. Как, кстати, и юмор того же А. Райкина в советское время, когда «намек» с телеэкрана был уже таким выпуском пара.
Подчеркнем еще раз — управление общественным мнением в этом случае заключалось в том, что нужный фрагмент аудитории Москвы и Санкт Петербурга, слушая то, что можно считать «информационной наживкой», одновременно получал информацию и о том, что власти считали необходимым. То есть были провластные медиа, были оппозиционные, но были и те, которые делали определенный «компот» из позитива и негатива. Тем самым негативно ориентированная аудитория волей-неволей слушала и позитив.
Сегодня точечно действуют и Россия, и Запад, и Украина. У всех есть аналог российского иноагента. Кстати, в списках России последним «наказанным» оказался А. Роднянский [17].
Западные санкции вообще достаточно обширны. Украине тоже предложила свои санкции против российских «идеологов», о котором отзываются так: «Часть из них, как утверждается, являются идеологами, то есть теми, кто формирует идеи для российской государственной пропаганды, а часть рупорами, то есть теми, кто их распространяет. В целом пропагандисты определяются как те, кто «создаёт лживые нарративы в соответствии с политикой Кремля, закладывая идеологический фундамент для войны, которую ведёт Россия, и скрывая военные преступления». […] В документе говорится, что большинство «идеологов» на данный момент не включены в санкционные списки, поскольку на Западе многих из них по-прежнему считают научными работниками, специалистами и аналитиками, а не пропагандистами. В частности, группа Ермака – Макфола предлагает обратить внимание на такие организации, как Международный дискуссионный клуб «Валдай», Изборский клуб, Совет по внешней и оборонной политике, Российский совет международных отношений и Российский институт стратегических исследований» [18]. Интересно, что в завершение украинского списка стоят Петр Щедровицкий и Леонид Якубович [19]. То есть теоретик методологии и практик юмора. В любом случае признаем, что попадание в такой список тоже надо заслужить…
Там, где нет идеологии, роль медиа становится сильнее, поскольку не идеология, а они разъясняют, что такое хорошо и что такое плохо. Тем более вчерашнее хорошо и плохо могут не совпадать с сегодняшним.
П. Померанцев так характеризует связь с медиа российских военных операций: «Российские медиа являются жизненно важным инструментом режима Владимира Путина, неотделимым от работы государства. Внутренние, контролируемые государством телевидение и все более интернет-медиа используются для того, чтобы преследовать критические голоса и помогать подрыву доступа людей к альтернативным источникам информации»;
— «российская военная теория рассматривает информационные операции как неотъемлемую часть военных операций в беспрецедентной степени — российские менеджеры госмедиа даже получали военные награды за свою роль в аннексии Крыма в 2014. И вместо того, чтобы просто передавать неприятные слова по радио или телевидению, информационные операции теперь продолжаются в рамках жестко контролируемых цифровых кампаний, в которых используется все: от онлайновых «ферм троллей» до оптимизации поиска в интернете, которые растут в тандеме с военными операциями» [20].
В этом нет ничего неожиданного — информационный век входит во все сферы, включая военные. И тот, кто окажется там ведущим,а не ведомым, если необязательно выигрывает, то получает дополнительные преимущества.
И даже Путина первый раз звали в Москву на информационную работу. Как пишет И. Питч в своей книге «Пикантная дружба»: «И тут Володю внезапно пригласили в Москву. Сначала ему предложили пост заместителя пресс-секретаря президента Ельцина, но он посоветовался с Людмилой, которая считала, что это место бросовое, да и дополнительные заработки там вряд ли возможны» [21].
И можно добавить еще такое замечание о деятельности Дугина: «Дугин — один из создателей НБП, идеолог евразийства —постмодернистской смеси радикально-правой идеологии с крайне левыми идеями, эзотерикой и конспирологией. Ряд исследователей считает, что его идеи могли повлиять на высокопоставленных кремлёвских чиновников и даже на Путина, однако заметной роли в принятии решений он никогда не играл» [22]. И это тоже правда… А Мединский за годы госслужбы заработал «безразмерную» биография на Википедии [23]. Последний скандал с ним связан с замечанием такого рода: «Журфак МГУ забит этими тварями из числа либеральных преподавателей. Мы все это могли терпеть, вполне это было нормально. У нас свобода, плюрализм процветал 30 лет. Только не в военное время. В военное время как-то это нехорошо, мне кажется» [24 — 25]. Эти «либеральные твари с журфака» прошли по многим сайтам. Они, кстати, повторяют речевую стилистику Д. Медведева.
Мир сильнее всех нас взятых вместе, он всегда побеждает любые отклонения от нормы. Только иногда для этого требуется время…
Литература
