Георгій ПОЧЕПЦОВ, rezonans.asia
Людина є найменшим елементом, щоб не сказати гвинтик, величезної системи, керованої державою. Його часто тримають у невіданні щодо того, що реально відбувається в цій системі, які процеси в ній свідомо утримуються поза його увагою, оскільки система бачить у них небезпеку для себе.
Гордо піднята голова людини — дратівлива риса для держави, яка звикла до схиляння перед собою та своїми лідерами. Ефективно працююча державна система має навпаки допомагати людині розкритися, оскільки для справжнього розвитку потрібна інша людина, яка вільно мислить. Силіконову долину важко збудувати в закритій системі. Підневільна праця ніколи не була продуктивною.
Кожен з нас вважає себе індивідуальним та неповторним. Однак з погляду маркетологів та рекламників ми цілком керовані. Для них ми цікаві лише тим, що схильні думати і чинити не по-своєму, а однаково як усі. Наші реакції цілком передбачувані.
Продовження мовою оригіналу
Человек — самый маленький элемент, чтобы не сказать винтик, огромной системы, управляемой государством. Его часто держат в неведении относительно того, что реально происходит в этой системе, какие процессы в ней сознательно удерживаются вне его внимания, поскольку система видит в них опасность для себя.
Гордо поднятая голова человека — раздражающая черта для государства, которое привыкло к преклонению перед собой и своими лидерами. Эффективно работающая государственная система должна наоборот помогать человеку раскрыться, поскольку для настоящего развития нужен другой, свободно мыслящий человек. Силиконовую долину трудно построить в закрытой системе. Подневольный труд никогда не был производительным.
Каждый из нас считает себя индивидуальным и неповторимым. Однако с точки зрения маркетологов и рекламщиков мы вполне управляемы. Для них мы интересны только тем, что склонны думать и поступать не по-своему, а одинаково — как все. Наши реакции вполне предсказуемы.
Когда же возникает наказание за не так сказанное слово, ситуация становится предельно опасной. А. Асмолов, например, подчеркивает: «Сознание многих моих соотечественников в ситуации роста репрессий, запрета на иную мысль, иное мнение, иную гражданскую позицию, могучего тоталитарного контроля становится феноменологией закрытого сознания. Непроницаемое сознание — это очень опасная вещь. Оно оборачивается неврозами, депрессиями и потерями своего «я»» [1].
Государство очень безлико, поэтому оно может принимать любые решения, не боясь ответственности, поскольку всегда можно найти, на кого эту ответственность переложить. Государство любит очень четкий набор своих институтов, с легкостью их финансируя. Кроме спецслужб и армии, в новом времени в этом списке появились финансируемые государством медиа, порождающие госпропаганду. И они стали достаточно эффективны.
Вот взгляд Б. Зимина: «российские медиа проиграли борьбу за внимание зрителя, слушателя и читателя госпропаганде. Я очень скорблю, потому что пропаганда выигрывает даже в телеграме. Я где-то недавно смотрел список самых популярных телеграм-каналов, там лидирует Кадыров и что-то еще в этом роде. Первая десятка– это пропагандистские телеграм-каналы» [2].
А как известно: победителей не судят…
Сегодняшняя война, именуемая в России специальной военной операцией, тоже заранее готовилась для массового сознания. Ведь чтобы ввязаться в такую авантюру, следовало было задолго до этого работать с населением. И такой опыт убеждения был накоплен.
Режиссер В. Манский, создатель документальных фильмов о Путине, интересно заметил, что, определив нужные для кандидата в президенты характеристики, на выборах президента население попытались убедить в том, что Путин имеет эти характеристики, которых у него на самом деле не было [3 — 4].
Одно из его интервью завершается важными словами: «Было бы глупо, если бы я просто снимал антипутинский фильм. И вообще, я бы сказал, что это фильм не о Путине. Для меня это фильм о нас, и хотелось бы, чтобы он стал катализатором анализа прошлого в перспективе будущего» [5].
Нарративы пропаганды удерживают тот мир, который власть считает наиболее оптимальным. Иногда она за квази-демократию, когда ей хочется выглядеть красиво. Но стоит креслу под верховным правителем зашататься, как власть сразу забывает про демократию. Власть всегда за власть, и только потом за демократию. Обжегшись на Медведеве, Путин решил больше не отдавать власть в другие руки, даже временно. Он просто стал изменять законы под себя, ведь он же юрист.
Дж. Шерр пытается посмотреть на ситуацию с более «долгоиграющих» позиций, более базовых понятий: «В российских представлениях война является столкновением воль, а не расчетов. Когнитивная модель Кремля содержит тяжелые для западных политиков истины: экзистенциальная вера в великость России, способность рисковать, ущерб и осуждение в угоду вечным государственным интересам» [6].
Власть не столько любит массовое сознание, сколько просто стоит на страже своих интересов. Никто не хочет проигрывать. Все любят триумфы, а не поражения. Тем более триумф можно объявлять даже тогда, когда поражение начинает приближаться. Вопрос только в тому, кто подойдет к микрофону…
После героического периода страны следует застой, поскольку герои стареют, а новое поколение хочет иных героев и иных высот. Прошлое мало кому интересно. И в такой ситуации работать все тяжелее, поэтому власть пытается не попасть в нее.
Россия намеревается сегодня искусственно войти в героический период, понимая, что шаг за шагом его безвозвратно теряет. После Украины она начинает присматриваться к Казахстану [7].
Власть везде провозглашает свою любовь к народу и свое преклонение перед ним. И народ отвечает ей любовью. Кто из них более искренен неизвестно.
Отнюдь не современная пропаганда создала этот симбиоз власти и населения. Сегодняшняя телепропаганда его только поддерживает, чтобы не сказать лелеет. Власть и население всегда были в особых отношениях в России. Они только кажутся далекими и независимыми друг от друга — вроде власть делает то, чего не хочет население. Однако высокий уровень поддержки Путина говорит об обратном.
А. Левинсон пишет: «Следует скептически воспринимать часто звучащее объяснение указанного состояния нашего общества исключительно воздействием пропаганды. Пропаганда может многое, но далеко не все. Она лишь оформляет и артикулирует те смысловые конфигурации, которые складываются в массовом сознании в силу действия его внутренних факторов и воздействий на него внешней среды. Эти массовые представления сформировались не сегодня и даже не вчера. Они представляют сложный результат трансформации идей о предназначении Руси, складывавшихся в течение нескольких веков в российском правящем классе, и переживших этот класс. Идеи были неосознанно восприняты его победившими новыми элитами, вообразившими Россию стоящей во главе освобождения всего человечества. Далее цель освобождения ушла, идея стоять во главе если не мира, то половины мира оставалась. Как многим кажется из сегодняшнего дня, Сталину этого удалось добиться, сделать именно это результатом Второй мировой войны. И именно этот результат, как сейчас считают многие россияне, испортил, обнулил Горбачев. В умах одних россиян идея России как владычицы или лидера полумира существует как романтический национальный миф и не более. Но есть и те, кто думал, что это можно осуществить именно сейчас, комбинируя силу с хитрой политикой. Вне зависимости от того, какие именно цели «спецоперации» им называла — то одну, то другую — пропаганда, они понимали дело, начатое 24 февраля 2022 года (или даже раньше, весной 2014 года), как реализацию этой исторической цели. Обратим внимание на то, что в марте, когда россияне отвечали о своих чувствах, возникших в связи с военными действиями в Украине, самым частым (51%) был ответ о чувстве «гордости за Россию». Никаких победных реляций к тому моменту не было. Чем же гордились наши соотечественники? Опросы показывают: россияне были горды тем, что 24 февраля Россия бросила вызов своему главному сопернику и противнику (США, НАТО, Запад — это синонимы в данном случае). Еще раз скажем, что это та же коллективная реакция, которую мы наблюдали в 2008 и в 2014 году. Россияне тогда гордились и теперь гордятся тем, что их страна поступает вопреки международным порядкам и правилам (установленным, как они считают, Западом). А гордятся потому, что для них это значит, что Россия снова ведет себя как великая держава. То, что именно великая держава способна безнаказанно попирать международное право, они выводят из случая, когда «Америка бомбила Югославию». Америка же — безусловно великая держава, считают россияне»[8].
США всегда были важны в раскладах власти, поскольку из противостояния с ними власть получает больше дивидендов, чем от дружбы. Все можно объяснить тем, что США нам мешают. Это нужный компонент модели мира, так велико это влияние, которым можно объяснять все: и победы, и поражения.
Мы все нормальны настолько, насколько власть разрешает нам быть нормальными. Это такая себе молчаливая нормальность, поскольку власть очерчивает четкие красные линии, которые гражданину лучше не переступать.
И в рамках этого разрешенного пространства Путин и народ вполне едины: «Долго ли продержится такая конструкция, мы сказать не беремся. Она кажется при своей грандиозности весьма шаткой. Но не будем забывать, что сходная по своему устройству конструкция, обеспечивающая одобрение деятельности Путина на посту президента РФ не менее, чем шестьюдесятью процентами населения, продержалась уже более двух десятилетий. После долгих поисков Путин нашел способ эффективного взаимодействия с массовым сознанием россиян и строит свою внешнюю политику, сообразуясь с некоторыми массовыми представлениями и стереотипами. В массовом сознании есть и другие смысловые агрегаты, на которые можно было бы опереть совсем другую политику. Но Путиным использованы те, которые сообразны также и с интересами элит, коими он себя окружил» [8].
Вот конкретные цифры «удовлетворенности» российского населения, которые могут и не нравиться, но они есть [9]:
— «Больше половины респондентов (58%) довольны положением дел в стране. Больше трети недовольны (38%). Удовлетворённость существующим порядком вещей увеличивается от младших возрастов к старшим. Среди самых молодых респондентов 44% высказали свое недовольство положением дел в России, среди опрошенных старше 60-ти таких 29%»;
— «Уровень удовлетворённости ситуацией напрямую связан с уровнем дохода. Чем выше финансовое благополучие респондента, тем позитивнее он оценивает общее положение дел в стране. Среди респондентов, которые считают, что могут позволить себе практически всё, 92% полностью довольны происходящим, самые бедные россияне говорят об этом в 2 раза реже (47%). Чем выше респондент оценивает положение дел в стране, тем с большей вероятностью он говорит об успехе «военной операции». Также напрямую взаимосвязаны желание гипотетически отменить решение о начале «военной операции» и оценка ситуации в стране»;
— «Большинство респондентов (62%) считают, что «военная операция» на территории Украины проходит успешно. О том, что действия российских военных не приносят успеха, заявили около 1/5 части опрошенных, примерно столько же затруднились дать ответ на этот вопрос. Доля успешно оценивающих «военную операцию» особенно высока среди высокодоходной группы. Также оценка успеха действия российских военных соотносится с желанием её гипотетической отмены: чем увереннее респондент в успехе «военной операции», тем чаще он заявляет о том, что определенно не отменил решение о ее начале».
В целом это понятно. Тем, кому было хорошо, продолжают жить хорошо и во время войны. Те, кому плохо, первыми ощущают на себе ухудшение своего экономического положения. Но они более бесправны, чем остальные.
К. Рогов заговорил о других целях войны, которую ведет Россия: «цели войны, те основания, те задачи, которые декларируются официально, – это все несостоятельно, это такая болтовня, которая что-то прикрывает. На мой взгляд, она прикрывает действительно важную историческую задачу войны с точки зрения Путина и того типа элит, для которых он является лидером, она прикрывает решение задачи исторической глобальной ссоры России с Западом, которая должна прекратить отношения России с Западом на длительный период. Мы видели, как это работает, как это сделал большевистский режим, который сделал Запад своим врагом на несколько десятилетий, такой антизападный курс сделал смыслом существования России. Путин хотел бы вернуться в эту форму существования России как антизападного государства, как части чего-то другого, не Запада. Война очень эффективно решает эту проблему в построении такой стены разделительной или рва. Более того, война принуждает Запад самому становиться помощником Владимира Путина в этом деле девестернизации России, что стратегически Западу невыгодно, но эмоционально понятно, как реакция на все эти ужасы, кошмары и безобразия» [10].
Простые варианты управления годятся для простых систем. Чем система становится сложнее, тем для управления нею требуются иные инструменты. Религия и идеология являются примерами таких очень сложных инструментов порождения «правильного» поведения. Религии в истории возникают почти одновременно по всей планете, когда на Земле появилось более десятка поселений, где жило больше миллиона людей. Человечеству необходимо было создать механизмы упорядочивания поведения.
Для любой власти и во все века одинаковое поведение граждан является весьма желаемой целью. Любая система управления испытывает затруднения в случае слишком большого разнообразия поведения. Поэтому уже с детства нас направляют на одинаковые модели поведения, примером чего были октябрята-пионеры-комсомольцы. Пионер был всем ребятам пример.
Война пытается изобразить из себя быстрое решение проблемы. Однако вместе с ней приходят десятки новых проблем, решение которых растягивается на десятилетия. Если оно вообще приходит… Война опасна тем, что она может не иметь конца.
Литература
