Пропаганда – это модель мира, удерживаемая с помощью инструментария информационного и виртуального пространств. По сути, и религия, а не только идеология поступает таким же способом. Ведь и само слово пропаганда пришло из Ватикана. Оно обозначало тогда работу по обращению в веру неверующих. Глава ордена иезуитов Игнатий Лойола много этим занимался, разрабатывая методы управления мозгами. Верующий человек имеет свою модель мира, и эту его онтологию не поколебать. Он готов пойти за нее на смерть.
Сталинская пропаганда была сильной, поскольку стала чуть ли не основным инструментом управления. Конечно, был страх, исходивший от чекистов. Но и люди сами искренне верили в эту онтологию. Сталинская пропаганда давала картинку и прошлого, и будущего. Ради создания правильного прошлого сначала были закрыты и исторические факультеты и институты истории. Потом когда набор событий и героев был определен, из него системно выстроили исторический канон, который уже можно было и преподавать. Кстати, сила этого канона была и в том, что в нем было четко определенное будущее, чего нет сегодня на постсоветском пространстве. Возможно, что “победа коммунизма во всем мире” взята из понятия рая в христианстве, ведь Сталин все же учился в семинарии.
Пропаганда успешна, когда она системна. Тогда на каждый, даже неправильный вопрос, у нее есть правильный ответ. Причем и в медиа, и в кино. И правда не всегда соответствует государственному критерию правильности. Роль пропаганды резко завышается в тоталитарных и авторитарных системах. Там ей надо удерживать непререкаемость одной и единственной идеологии. Чем сильнее работает пропагандистская машина, тем меньше отклонений от правильной точки зрения может зародиться в массовом сознании.
Д. Быков так говорит о пропаганде: “Я вижу в этой пропаганде, опять-таки, слишком много общеисторического и общечеловеческого. Это не в России началось. Это любая пропаганда, особенно тоталитарная пропаганда в ХХ веке, давала нам огромное количество таких примеров. Мне как раз очень горько, что ничего не сдвинулось, по сравнению с фильмами 70-х годов об Израиле или о ЦРУ против СССР. Все это анатомия протеста. Просто сегодня анатомия протеста еще и заглядывает к оппозиционерам в постель. А тогда это было нецензурно. Но как раз ничего нового в этом смысле нет. И я очень надеюсь, что XXI век подарит нам более изощренную пропаганду. Но ведь проблема-то в том, понимаете, что им хорошая пропаганда не нужна. Они считают: чем топорнее, чем грубее, тем сильнее. “Мы можем себе позволить быть топорными”. Тот же Пастернак говорил Тарасенкову: “Че они к нам не обращаются? Мы бы лучше придумали”. Им не надо лучше. Понимаете? Им надо в лоб просто, рауш-наркоз какой-то. Ну, как хотят, так и идем. Мне лучше от того, что эта пропаганда не особенно сильно действует. И более того: чем больше этой пропаганды идет, тем больше, когда ты ходишь по улицам, подходят, пожимают руку. Да если бы она действовала, было бы иначе” [1].
И он же, отвечая на вопрос о российской пропаганде сравнительно с советской: «Все российское по сравнению с советским деградировало примерно так же, как эстетика 20-х годов по сравнению с эстетикой Серебряного века. Понимаете? Проблематика Серебряного века: любовь, смерть, суициды, философия – что называется, брошенная в пол, как говорит Губерман. Это та же самая вещь абсолютно. Когда ты, условно говоря, бросил в массы проблематику 10-х годов: сложную, изысканную и так далее – или, условно говоря, вся советская литература. Ну, российская литература сейчас – это советская литература на ступеньку ниже. Я вот такой вариант Стругацких, Гузель Яхина – вариант позднего Айтматова, Александр Терехов – вариант позднего Трифонова… Мы все продолжаем делать то, что прервалось, когда эту фигуру смели с доски сложные комбинации. Ничего принципиально нового с тех пор не возникло» (там же).
И еще о пропагандистах: “Вот старая фраза Стругацких “нам умные не надобны, а надобны верные” – она сегодня скорректирована: “нам верные не надобны – надобны продажные”. Поэтому люди, которые орут по российскому телевидению, – они не являются рупором власти. Они предлагают себя власти в качестве рупоров, в качестве идеологов и в качестве ведущих политиков. А их не берут. Понимаете? Они хотели быть начальниками, а им дают нарочито – я бы сказал, издевательски – скромные позиции” (там же).
Пропаганда видит мир так, как надо, а не так, каким он есть в действительности. Пропаганда может менять даже частоту встречаемости слов в текстах, и тогда нужные для нее слова мы слышим чаще, а которые она считает опасными не слышим вовсе. И тогда картина мира в нашей голове выстраивается такая, какая нужна пропаганде. Можно вспомнить и пример того, как российская пропаганда и госдеятели старательно избегали упоминания фамилии Навального, именуя его всегда лишь описательно, например “берлинским пациентом” (см., например, заголовки в “Российской газете” [2 – 3]).
Государству интересны те, кто порождает позитив о нем и негатив о его врагах. Однако мы не живем в мире позитива, реальная жизнь представляет собой смесь позитива и негатива. Но у государства есть интерес к тиражированию только позитива, а с теми, кто передает негатив оно усиленно начинает бороться. Это нужно, чтобы правильное видение закрепилось в головах, а неправильное выветрилось. Ведь наше поведение строится на модели мира в наших головах.
Пропаганда – это информационный (новости и медиа) и виртуальный (кино, телесериалы, литература) инструментарий построения модели мира в наших головах. Это происходит даже тогда, когда мы не чувствуем этого. Например, в свое время исследовалось влияние Гарри Поттера на политические предпочтения избирателей. И оказалось, что чем больше книг о Гарри Поттере прочитал человек, тем более вероятно он голосовал за Обаму и демократов, поскольку этот текст продвигает более спокойное отношение к ЛГБТ-сообществу.
С точки зрения Запада пропаганда видится так. М. Помар говорит: “Пропаганду можно определить таким образом, что вы, передавая какую-то историю, новость, замалчиваете определенные моменты, подчеркиваете другие и создаете искаженную картину того, что происходит. В основном, пропаганда связана с новостями и текущими событиями. Если вы передаете новости, вы, как профессиональный журналист, обязаны осветить все точки зрения, которые связаны с этим событием. Если же вы уже переходите к мнениям, к определенным программам, вы можете выделять те моменты, которые вы считаете более важными, и тогда у вас другого рода программа, она не пропаганда, но вы, безусловно, передаете одну интерпретацию, которую вы стараетесь правильно характеризовать. Так что в новостях пропаганды не должно быть, и мы старались, чтобы ее никогда не было” [4].
Пропаганда, а особенно ее усиление, является реакцией власти на кризисную ситуацию. Если в стране зреет недовольство, пропаганду всегда будут усиливать. А усиление пропаганды обычно демонстрирует ее “проколы”, поскольку она становится не штучно сделанным, а массовым продуктом с бесконечным тиражированием одного и того же. К примеру, Н. Михалков в кино был штучным, “спрятанным” пропагандистом, а когда он занялся своим “Бесогоном”, у него появилось много сторонников и противником. Это связано и с тем, что косвенная пропаганда “скрыта”, она не вызывает желания моментальной реакции в ответ, потребности немедленного опровержения. Но нельзя сказать, что это паническая реакция власти, поскольку панически власть в первую очередь действует в физическом пространстве, разгоняя и арестовывая.
Сегодня Н. Михалков востребован именно как пропагандист. Замминистра обороны, начальник главного военно-политического управления Вооружённых сил России Андрей Картаполов подчеркивает: “Главная наша задача – формирование информационного иммунитета к чуждой идеологии, к тому, что пытаются вбросить и что может разъедать сознание личного состава. Ведь наши «партнёры» хорошо рассчитали, что гораздо дешевле поменять власть в стране, чем с этой страной воевать. Как они это делают, мы прекрасно видим. И сейчас в информационном пространстве идёт война и за общественное сознание, и за сознание каждого человека. Особенно они стараются зацепиться за молодёжь, потому что у молодых ребят ещё не сформировалось своё собственное мнение, а только идёт созидание самого себя. И вот если допустить, чтобы здесь «партнёры» поработали, то это может привести к нехорошим последствиям” ([5], см. также [6]).
И еще: “Стараемся меньше давать текстового материала. Во-первых, это уже никому не интересно, потому широко используем, к примеру, передачи наших публицистов, экспертов. Например, цикл «Бесогон» Никиты Михалкова. Посадили солдат, показали серию, обсудили. И это работает. У них есть интерес. Используем «Уроки русского» Захара Прилепина. У нас есть обязательный к просмотру перечень кинофильмов, утверждённый министром обороны, и обязательной литературы, куда входят произведения, формирующие нормальное сознание воина-патриота” (там же).
Быть пропагандистом всегда выгодно, ведь это как бы родной ребенок у государства. Михалков получает на свои фильмы деньги, которые в отличие от финансирования других фильмов могут не окупаться. Вот информация о его будущем фильме: “В случае провала картины в прокате студия сможет не возвращать эти деньги. В центре сюжета фильма – поединок российской атомной подводной лодки с гигантским моллюском. По словам генерального директора “ТРИТЭ” Леонида Верещагина, картина должна “подчёркивать работу наших моряков, которые без страха и упрёка выполняют свой гражданский и воинский долг” [7].
Отсутствие необходимости возвращать деньги связана с тем, что был печальный опыт такого финансирования, когда деньги потратили, а назад не собрали – зрители не идут: “Провальным проектом Фонда кино стал и фильм Никиты Михалкова «Солнечный удар», который при бюджете в 810 млн рублей заработал только 74 млн рублей. Не повезло фильму и с признанием мирового киносообщества: произведение Михалкова выдвинули от России на премию «Оскар», но он не попал в номинанты” [8].
Правда, только 19 фильмов стали прибыльными,
остальные 141 не окупились. И это оборотная цена пропаганды. При этом “чужая” пропаганда деньги все же собирает: “В 2017 году в топ-100 фильмов с самыми высокими сборами в российском прокате попали всего 25 российских фильмов. Большая часть из них была поддержана Фондом кино, однако крупнейшими релизами стали и фильмы, произведенные независимо от государства, — такие как первая часть сериала «Гоголь», комедия «Бабушка легкого поведения», картина Андрея Звягинцева «Нелюбовь». И все же в российском прокате по-прежнему лидируют голливудские фильмы: в сотне самых кассовых в 2017 году их оказалось 64” (там же).
То есть зритель не виноват, он четко голосует ногами. А режиссеры борются за финансы, и это им удается. У Н. Михалкова большой список доходов: “В последний раз департамент публиковал сведения о доходах режиссёра в 2018 году, и тогда Михалков задекларировал годовой доход в 529 млн рублей. Кроме того, согласно документу, у Михалкова тогда были задекларированы 86 земельных участков, шесть жилых домов, одна дача, шесть апартаментов, пять машиномест, 11 нежилых помещений, автомобиль Lada, вертолёт и трактор” [9].
Творить тоже надо уметь… Это побольше, чем два дома на итальянском озере Комо у В. Соловьева.
Кстати, «Бесогон» дает ему возможность моментальной реакции на обидчиков, что при таких доходах очень важно. Михалков, например, дал гневную отповедь К. Собчак: “Так, в своем YouTube-шоу она заявила, что бюджет фильмов Михалкова в разы превышает их сборы. «Как говорится, почувствуйте разницу. И ведь все на деньги налогоплательщиков: и неограниченный бюджет, и полная свобода творчества… Ну а в итоге мы имеем фильм «Предстояние», — поиронизировала она. Михалков в стороне не остался. Так, он заявил — Собчак ничего не знает о его работе:
«Есть люди, которые точно ничего не знают. А есть люди, которые знают все, но не точно. Я имел неосторожность процитировать Ксению в своем предыдущем «Бесогоне». Поэтому в своем «расследовании» она решила вывести меня на чистую воду. Тем более после того, как я обнародовал заработки актеров. Мол, Никита Сергеевича, чья бы корова мычала…», — возмутился он в программе «Бесогон»” [10].
Мы живем в выдуманном мире. За нас его придумывают другие. В дореволюционное время “каркас” этого мира создавала религия, в советское – идеология. А что сегодня? Сейчас эта будущая религия-идеология рождается на глазах. И никто не может подвергать ее сомнению.
А. Колесников так видит современную российскую ситуацию: “В принципе все время все придумывается – это один из принципов существования этой власти. У нее выдуманные угрозы, которые она продает населению, чтобы держать население в некотором страхе и мобилизовывать его на разные ралли вокруг флага в поддержку Путина и режима, что получается все хуже и хуже. Потому что это внешнеполитическая повестка, она была интересна гражданам примерно до 2018 года, до пенсионной реформы, после этого она потеряла свое мобилизующее значение. Все знают, что мы великие, все нормально, Путин всех напугал, нас все боятся. Что дальше – с этим проблема. То, что касается выступления Лаврова, он эти все слова тоже, как и Путин, повторяет одно и то же, и одни и те же аргументы, которым можно найти массу контраргументов” [11].
И еще его слова из другого текста [12]:
– “Россия — это своего рода «фиктивное государство»: оно не может предоставить гражданам качественные сервисы, его сильная сторона — ритуалы, «оборонительные» войны и символические победы”;
– “Власть в России в высокой степени сакрализована — от нее не ждут (или не всегда ждут) починки протекшей крыши, она — источник жестов вроде присоединения Крыма. И на самом деле популярность российского президента, который уже почти 18 лет находится у власти (если отсчитывать от момента назначения его премьер-министром в 1999 году), следовало бы описывать в терминах политической теологии. Средневековая доктрина «двух тел короля» наилучшим образом объясняет феномен восприятия первого лица российской государственной иерархии. Согласно этой концепции у короля два тела — физическое и политическое. Именно вторая ипостась воплощает в себе государственную власть. Когда околокремлевские персонажи говорили: «Путин женат на России», они даже не предполагали, что повторяют зады средневековой политической”;
– “Власть говорит на языке улицы, идентифицируя себя с «простым народом». И казалось бы, тем самым она должна десакрализироваться, перестать быть волшебной, расколдоваться. Но такого сорта «уличный» популизм не десакрализирует второе – политическое тело президента. Его символическое значение хранителя всего священного, всех «духовных скреп» не исчезает. Причем это не сугубо российский феномен, это в принципе свойство современной политики — раньше грубая лексика вызвала бы у избирателей в лучшем случае недоумение, сейчас это скорее конкурентное преимущество, что хорошо видно на примере Дональда Трампа. Лидер, который выглядит таким же, как все — средним россиянином или средним американцем, — не теряет своего сакрального политического тела”.
В последнем примере он опирается на работу Э. Канторовича, предложившего, что у короля, а сегодня это политик, есть как бы два тела – биологическое, как у каждого из нас, и политическое, символическое [13].
Сегодня это можно ярко увидеть в российском примере, где даже возможны высказывания: есть Путин – есть Россия, нет Путина – нет России. Путин в том же 2014 г., когда эта фраза прозвучала, высказался об этом так: “Это, конечно, совсем неправильный тезис. Но то, что для меня Россия – это вся моя жизнь, это совершенно очевидный факт. Я не могу себя представить вне России ни на одну секунду”, – сказал Путин на встрече с участниками международного дискуссионного клуба “Валдай”. Так он прокомментировал высказывание одного из участников клуба, который процитировал высказанный ранее на заседании клуба “Валдай” первым замглавы администрации президента РФ Вячеславом Володиным тезис “Есть Путин – есть Россия, нет Путина – нет России”. Путин увидел связь этого тезиса с афоризмом короля Франции Людовика XIV, также известного как «король-солнце», назвав его неправильным” [14].
А пропагандисты рады развивать на разные лады такую прекрасную тему: “Будем честными: Россия без Путина еще нежизнеспособна. Наша политическая система недоделана и несбалансирована. У нее, к большому сожалению, нет пока ответственной оппозиции, способной взять власть на выборах и не пустить государство под откос. Ведь что такое оппозиция? В идеале не что иное, как политический резерв. Такой резерва вырастить нашему обществу пока не удалось. А скороспело ответственная оппозиция не появится, ведь наши политические партии как справа, так и слева до сих пор в зачаточном состоянии. Наверное, нужно время. Нам хочется быстрее, но быстрее в огромной России со столь сложной историей не получится. Слишком велики риски” [15].
Кстати, Володин усилил свой тезис словами Е. Примакова: «Берегите Путина, он нужен России” [16]. Так что от хорошего человека плохих мыслей не услышишь…
Пропаганда является самым тиражируемым продуктом. Она приходит в новостях, телесериалах, телевизионных ток-шоу. Она всегда напоминание того, что ты уже слышал, поскольку пропаганда редко бывает новой информацией, просто одно и то же мы слышим в разных интерпретациях и из разных уст, чем и создается разнообразие, а не формальный повтор.
От государственно одобренной модели мира отклоняться нельзя. И. Мирзализаде, позволив себе такое отклонение, попал в судебное преследование: “Комик оправдывался, что его представили “русофобом, оскорбляющим русский народ”. Он опубликовал скриншот поста из телеграм-канала, авторы которого обещали заплатить 50 тысяч рублей тем, кто устроит ему “русское гостеприимство”. По его словам, только в “Инстаграме” он получил несколько тысяч сообщений с угрозами. Позже он опубликовал видеозапись, на которой видна потасовка с участием нескольких человек. По его словам, 25 июня двое мужчин напали на него на Большой Никитской в Москве. На выходе из клуба они с коллегой заметили слежку. Инцидент, как утверждает комик, произошел позже на остановке. В полицию он не обращался. “Почти все, кто писал угрозы и оскорбления, не ознакомились ни с контекстом, ни с передачей, из которой вырезан фрагмент. Насилие и угрозы – это не вопрос чести (тем более за деньги) – это бандитизм”, – написал Мирзализаде. Позже он удалил эту запись и закрыл “Инстаграм”” [17].
А у Л. Ахеджаковой скандал разгорелся вообще из-за высказываний в фейковых аккаунтах: “Поддельный аккаунт Лии Ахеджаковой был создан в феврале. За это время в нем было написано несколько твитов на политические темы. В сообщениях было обращение к президенту Беларуси Александру Лукашенко, а также требование освободить экс-губернатора Хабаровского края Сергея Фургала и оппозиционера Алексея Навального” [18]. То есть соцсети создают и такие возможности.
Вот “Бесогон” Михалкова – правильная передача, поэтому стала обязательной в армии. Правда, Е. Рыковцева не может понять, как “Бесогон” может бороться с фейками: “Лучше бы действительно оставили ему одного “Бесогона” и все было бы ясно: здесь чипирование, а тут прививка. Телевизор говорит одно, а ты в жизни делай другое – вот вся борьба с фейками”. [19].
Пропагандистская правда – особая. Она ведь не только для власти хороша, но и для населения, поскольку строит понятную модель мира с героями и врагами. Враги, как правило, за рубежом, а герои – наверху, в руководящих креслах. Такую модель мира, наверное, следует именовать политико-биологической, а не просто политической, так как она соответствует глубинным представлениям человека, в которых “враг” занимает важное место. А раз есть враг, то нужна и защита от него. И эта благородная миссия достается власти.
А вот мнение А. Колесникова: “Они могли забыть. Кто-то не усвоил, кто-то мог забыть. Повторение – мать учения. Простота “Бесогона” тоже должна присутствовать. Лавров, может быть, человек более тонкий, чем он кажется, но произносит он фразы абсолютно пропагандистского кроя. Ему сказали работать с молодежью, он с ней работает. Вообще это важнейшая задача – не только индоктринировать солдатиков, чтобы они превращались в пушечное мясо, но и в пропагандистское мясо должна превращаться вся остальная часть населения. Потому что эти поколения вырастают, Путин никуда уходить не собирается, кто-то должен за него голосовать, нужно формировать лояльное население, не только старое поколение, но и новое. Новое поколение должно индоктринироваться, отчасти это у них получается. Я уже говорил о том, что сейчас Сталин стал еще более популярен, чем он был год или два тому назад, за счет молодых когорт. Потому что били-били в одно место, в одну точку, что Сталин хороший и получили, 18-25-летние люди говорят: да, он выиграл войну, он молодец. Значит действуют такими же тупыми методами: модой занимайтесь, никаких проблем, но помните, что Крым наш” (там же).
Советская пропаганда все же работала на ускорение развития, особенно в период индустриализации, когда следовало вводить новые интересы и новые профессии. Она была направлена в будущее. Молодежь надо было звать на стройки, сажать за штурвал самолета, учиться водить грузовик и трактор. Фильм “Трактористы” создавал массовое движение, как и фильм “Танкисты”. Сегодняшняя пропаганда скорее направлена в прошлое, поскольку именно там прячутся все “скрепы”. Современность оказалась слишком динамично меняющейся, чтобы на нее опираться.
И проблема даже не столько в ориентации на прошлое или будущее, а в том, что за этой ориентацией должна стоять реальность. Когда же ее нет, то вовсю ищутся то “скрепы”, то “подпорки”. Последний термин точнее выражает потребность в том, что реальности как бы и нет, это просто картинка, создаваемая медиа. Виртуальная реальность оказывается каждый раз сильнее настоящей. Нет свидетелей тех далеких событий, поэтому на веру берется то, что рассказывается, точнее тиражируется. Все войны, к примеру, массовый человек может знать по телесериалам, поскольку монографий он читать не будет.
А. Колесников видит эту ориентацию так, но сначала о его представлении о пропаганде: “Пропаганда и строится на упрощенных, искаженных мифологизированных образах плакатных, предъявляемых какими-то людьми, которые являются селебрети, что называется, знаменитостями. Возможно поэтому его использовали в этом качестве, хотя, конечно, есть люди, которые могли ту же самую роль исполнять, тот же самый Соловьев, который пробивается сквозь информационный шум, предъявляет путинизм во всем его великолепии абсолютном совершенно – это пик путинизма, то, что делает он” [19].
И об ориентации на прошлое: “Я уж не знаю, что там с программами, очевидно, ток-шоу способно зарядить любого человека, психическая атака абсолютно. На самом деле, набор кино, который показывают 9 мая – это примерно оно и есть, показывают все время одно и то же в большей или меньшей степени. Это всегда советское кино. Попадаются качественные образцы, естественно. Это и составляет основу обучения бойца принципам его отношения к действительности. Оно советское, другой призмы нет, она не придумана за эти годы. Когда понадобилось компенсировать проблемы экономические патриотизмом, вернулись к той модели, к тем очкам и линзам, которые использовались в советское время, ничего другого не придумано. У нас же это видно и по социологии, что пантеон героев не создан за это время новый, он старый, все герои старые. Поэтому и Сталин возвращается, становится популярным за счет молодых когорт. Герои все те же самые, которые были примерно до 1985 года” (там же).
Сталин входит вперед на фоне удерживаемого общего тренда поиска величия, и оно скорее нашли в прошлом, чем в настоящем. А пропаганда не может жить без “образцов”, которые должны внедряться и тиражироваться. И весь советский “пантеон” оказался востребованным, тем более нельзя избавиться от фигуры создателя этого “пантеона” – самого Сталина.
Кстати, обман Михалкова обнаружился и в фильме 1974 г. “Свой среди чужих, чужой среди своих”, о чем написал Д. Некрасов: “буквально в первых кадрах фильма там дается установочная фраза «Лига Наций отказала советской России в помощи». Ну в смысле вот оно звериное лицо запада – голодным не помогают. Я раньше как-то на эту фразу внимания не обращал, а тут прям резануло. Просто крайний пример типичной российской черной неблагодарности. Что по факту происходило в 1921-1922 годах во время страшного голода в СССР? По факту, в течение полутора лет иностранные благотворительные организации кормили (полностью обеспечивали продовольствием) около 10 млн человек (10+ в пиковые месяцы, до и после того – меньше). Т.е. в буквальном смысле помощь зловредного Запада спасла от голодной смерти более 10 миллионов советских граждан. Где-то между каждым 10-м и каждым 15-м жителем СССР. В пропорции к населению это немногим меньше, чем потери СССР во вторую мировую. Параллельно с оказанием этой невероятной по масштабам помощи сотрудники благотворительных организаций регулярно арестовываются ЧК, на каждом этапе транспортировки и распределения помощи советское правительство вымогает с благотворителей все подряд. Т.е. за возможность спасать российское население благотворителям приходится дополнительно платить советскому правительству и конкретным его чиновникам. Ленин поручает шельмовать в прессе деятельность и руководство благотворительных организаций «не реже чем раз в неделю». Параллельно не признаются царские долги, экспроприируется иностранная собственность, год назад было вторжение в Польшу и т.д. и т.п. Самое главное: одновременно с получением масштабной иностранной помощи советское правительство тратит драгоценности, изъятые у церкви под эгидой борьбы с голодом, на закупку в Германии … винтовок и пулеметов. Когда данный факт вскрылся это существенно подорвало возможности благотворительных организаций привлекать деньги на борьбу с голодом. Помимо того, золото тратится на финансирование левых движений за рубежом и подготовку мировой революции. И так далее. А в 1923, когда голод в ряде областей продолжался, СССР … начал экспорт зерна. Ну ведь пулеметы с мировой революцией они важнее” [20].
Все это столкновение/соревнование конкурирующих моделей мира, где каждая страна хочет одержать победу. И часто такая победа происходит в ущерб правде… Но более важной целью для пропаганды является создание единого общества, способного противостоять внешним врагам.
Литература
